Она может и не услышать. Раскаты грома оглушают. Молнии рассекают свинцовое небо. Еще не вечер, но вокруг чернота. Наступает самая темная ночь.

Соня приподнимается, поджимает колени под себя. Ее рот приоткрывается, но я не различаю ни единого звука. Или не желаю различать?

Я не готов принять ее «нет». Не готов развернуться и уйти. Однажды я отдал ее смерти, больше ошибку не повторю.

- Я не уйду, - выдаю твердо.

Обнимаю девчонку, заключаю в объятия.

Ей в тепло надо, подальше от буйствующего дождя. Согреть, переодеть в сухую одежду. Она вся продрогла, может заболеть, простудиться.

Моя маленькая. Нежная. Хрупкая.

- Соня, - трусь щекой о ее щеку. – Позволь мне тебя защитить.

Девчонка содрогается. Застывает на миг, а потом как задрожит, завибрирует. Ударяется в слезы. Рыдает дико. Надрывно, с такой болью и горечью, что мои внутренности узлами закручиваются.

Я целую ее. Прижимаюсь губами к ресницам, прохожусь ртом по скулам, опускаюсь ниже. Повторяю черту за чертой, как будто обрисовываю. Не нахожу другого способа успокоить мою девочку. Действую, повинуясь инстинкту. Оградить от всего. Укрыть собой.

Она всхлипывает, подается вперед и обнимает меня, впивается пальцами в мои плечи, вонзает ногти. Пробуждает животный голод. Потом вдруг пробует меня оттолкнуть, но замирает и притягивает обратно.

- Захар, - шепчет Соня.

- Что?

- Я… задыхаюсь.

- А я без тебя не дышал.

Ветер рычит точно дикий зверь. Океан неистовствует. Поднимаются огромные волны, раздирают берег. Вспышки молний слепят. Грохочет гром.

- Моя малышка, - выдыхаю в ее трепещущие губы.

Слезы смешиваются с дождем.

- Захар, - роняет она, и я понимаю, что готов мир верх дном перевернуть, только бы снова услышать от нее свое имя.

- Зачем ты рассматривала кольцо? – спрашиваю.

- Хотела понять свои чувства.

- Ну и как?

- Еще больше запуталась.

Ее глаза блестят похлеще всех на свете бриллиантов.

Я поднимаюсь и подхватываю девчонку на руки, двигаюсь куда-то в сторону, едва ли разбираю дорогу. Просто хочу найти другое место, пытаюсь добраться туда, где тот гребаный дождь меньше хлещет.

- Что ты делаешь? – бормочет Соня.

Ни черта из того, что хочу.

Я застываю, глядя на нее, потом сжимаю в объятиях крепче и впиваюсь губами в губы. Напрасно надеюсь утолить жажду. Только сильнее пить хочу.

Еще, еще. Это никогда не закончится. Чистый кайф.

Мы заваливаемся на песок. Падаем вниз, не разрывая хватку. Ее пальцы вплетены в мои волосы. Тонкое тело напрягается, натягивается струной. Я шарю ладонями по узкой спине как безумный, забираюсь под тонкую ткань платья.

Кожа к коже. Нет, ближе. Дьявол. До одури. От каждого соприкосновения искрит нить накала между нами, от малейшего контакта срывает резьбу напрочь.

Моя девочка на вкус просто отвал башки. Оторваться от нее нереально. Отлипнуть не выйдет, даже если захочешь. Попробовал раз – влип навсегда. Никаких гребаных игр. Чистая правда. Она для меня взрыв. Ураган. Гремучий. Раскатистый. Тут самая яростная гроза отдыхает.

Я раздираю ее платье, накрываю прерывисто вздымающуюся грудь губами, поцелуи как печати оставляю. Раз нам не дано убраться с долбанной набережной, я согрею Соню прямо здесь. Клянусь, ей будет жарко.

Я дотрагиваюсь до этого хрупкого тела – и дурею. Точно в бездну проваливаюсь, лечу в зияющую пропасть и каждой секундой безумного полета наслаждаюсь.

Обнаженная. Оголенная до предела. Трепещущая.

Она моя. Вся. Целиком и полностью. Без остатка. Отзывается на ласку, откликается и полыхает, распаляется, заражается моим возбуждением.

Мир вокруг пахнет ею. Чистотой. Свежестью. Аромат дождя теряется. Гроза затихает. Лично для меня. Реальность замирает. Время останавливается.

- Соня, - повторяю опять и опять. – Моя девочка. Малышка.

Она. Везде только она. Вместо раскатов грома – удары ее встрепенувшегося пульса под моим языком. Ветер исчезает. Ни единого порыва не замечаю, не ощущаю. До меня доносится лишь прерывистое дыхание, приглушенные стоны, всхлипы и вскрики. Остро. Рвано. Нет никаких молний. Только вспышки ее взгляда.

Я бы все это поймал. Забрал. Заключил в плен. Но зачем? Она же моя. Заклинила внутри. Застряла занозой. Насквозь продрала, и даже уйдя навсегда, осталась в самой глубине.

- Захар, - шепчет и накрывает мое лицо ладонями, пальцами ведет по бровям, по скулам, челюсти обводит, сжимает, карябая кожу ногтями. – Тогда я так много хотела тебе сказать, а сил не хватало, мысли ускользали. А теперь я ничего не понимаю. Что между нами?

- Не знаю, - криво усмехаюсь. – Я не особо разбираюсь во всех этих штуках. В чувствах. Но что бы это ни было, пусть никогда не заканчивается.

Девчонка вздрагивает. На ее ресницах стынут крупные капли, а я их сцеловываю, собираю соль и горечь, всю печаль хочу стереть, весь страх желаю уничтожить.

- Ты меня держишь, - говорю и перехватываю тонкое запястье, прижимаю узкую ладонь к своей груди, вдавливаю в ребра. – Вот здесь. Как железный крюк.

- Это больно, - роняет она чуть слышно.

- Уже давно нет.

- Я пыталась забыть, - всхлипывает. – Правда – пыталась. Не было другого пути. Я должна была все вычеркнуть, но ничего не получалось. Днем оказывалось легче и проще. Я отвлекалась. А ночью… всегда приходил ты.

- Ты, - заявляю в тон ей.

- Тоже видел яркие сны?

- Я не помнил, что там было. Вообще, плохо соображал. Но главное разбирал точно, в каждом кадре я встречал тебя.

Соня отдергивает ладонь, как будто обжигается, а в следующий момент она обе руки запускает под мою футболку, проходится пальцами от живота к груди, чуть царапает ногтями.

- Шальная, – ухмыляюсь. – Теперь сама меня раздеваешь?

- Я просто хочу тебя почувствовать, - ее голос звучит непривычно, хрипло и надтреснуто, а