— Оперативной зоной новой флотилии… — отвлёк его от воспоминаний адмирал, — …станет Чёрное море, а противником, ни много ни мало — весь Черноморский флот русских.

— Чёрное море? — машинально переспросил Гельмут, вскинув глаза на карту над лысеющей головой Деница, где предполагаемая оперативная зона была замкнута в рыжих очертаниях берегов с обречённостью болота, если бы не узкая прорезь Босфора да коридорчик в тупик, в Азовское…

Практически внутреннее море СССР.

«Шайсе, снова продираться ползком по дну, как в Гибралтарский пролив… — нахмурился Гельмут. — Хорошо, хоть турки вряд ли проявят рвение…»

— Отстреливаться от турок вам не придётся, мой мальчик, — будто услышав его сомнения, усмехнулся адмирал, расхаживая по ту сторону обширного стола, заваленного картами, почти сплошь окрашенными синим разной интенсивности — так отмечались горизонты глубин.

— Боюсь, что попасть на театр боевых действий по суше, герр адмирал, совсем… — Гельмут, будто боясь сказануть что-то лишнее, прочистил горло. — Совсем новое для субмарин дело, герр…

— Поэтому вы и займетесь им незамедлительно, — поощрительно кивнул Дёниц и ткнул в капитана большими пальцами сцепленных рук. — И лично. Хорошо бы успеть до того, как Манштейн сорвёт лавры покорителя Севастополя. Так что, в ближайшую неделю вы ещё можете воспользоваться законным отпуском, но уже во вторник…

Киль. «Германские верфи». Апрель 1942 г.

— Габариты и веса ваших лодок, герр капитен-лейтенант, приводятся в соответствие с требованиями транспортировки.

Сухощавый инженер с наружностью «учёной воблы» в шинели с синими петлицами, но сукна цвета «фельдграу» — полевой формы вермахта — вызвав удивлённый скачок брови Гельмута, довольно ловко взобрался на ограждение мостового крана и, рискуя наступить на полы шинели, опасно накренился вниз, указующе размахивая перчаткой.

— Нельзя сказать, чтобы это было так уж и просто, герр капитен. До Ингольштадта колонна будет двигаться по автобану, но ведь перед этим у нас ещё и Кильский канал до Эльбы, да и потом Дунай, скажу я вам, тоже… — Морской инженер помахал чёрной перчаткой, словно изображая плеск окунька на нересте. — Всего 2400 км. Покуда доберёмся до места сборки, до румынского Галаца, забот всем нам хватит…

— Не сомневаюсь… — довольно мрачно пробормотал Гельмут, подойдя к ограждению и взглянул вниз, в железное ущелье сухого дока, далекое дно которого, несмотря на полдень, было затенено, но то и дело озарялось радужными огнями сварки и красными фейерверками искр.

Лодка U-18 старого знакомца Гельмута обер-лейтенанта Фляйге, стоявшая в стапелях, вид имела (Розенфельд поморщился) не то груды металлолома, не то, не дай бог, жертвы бомбёжки. Чёрные пятна копоти, дыры снятых бронелистов. А носовой отсек со вскрытой дифферентной цистерной вообще пугающе напоминал оголённый тлением рыбий череп…

«М-да… — хмыкнул Гельмут. — Вид отнюдь не морского хищника».

Обер-инженер истолковал мрачность его гримасы по-своему.

— Не беспокойтесь, герр капитен, — заметил он сухо. — Разорение только видимое. Демонтированное оборудование, от аккумуляторных батарей до рубки, самым педантичным образом каталогизировано и будет собираться работниками нашей верфи, откомандированными в Румынию. Никакой передачи «из рук в руки». Руки будут одни и те же! — Решительно сорвав кожаные перчатки, обер-инженер демонстративно предъявил свои холёные ладошки, едва ли знакомые с гаечным ключом.

Свежеиспечённый командир тридцатой флотилии, покосившись на них, недоверчиво покачал головой.

— Переезд, как известно, сродни пожару. Как вы думаете паковать такой… э… негабаритный багаж, герр?

— Шульц… — напомнил инженер, взглянув поверх круглых очков в золотой оправке. — Это моё личное изобретение, — заявил он с достоинством, будто исчерпывая тем самым все возможные сомнения капитана. — Обратите внимание туда… — инженер кивнул на другой берег дока, в серых и рыжеватых «геологических» слоях бетонной заливки, отражавших углубление дока со времён закладки прошлого века.

Там, под членистыми конечностями кранов в жёлто-чёрной чересполосице габаритных меток, лежало несколько больших армейских понтонов. Непривычной конструкции — сегментированных, как танковые гусеницы.

Гельмут через плечо вопросительно взглянул на инженера.

— Лодку запрокидываем набок, потом шестью специальными понтонами мы делаем вокруг неё как бы плавучий ящик… — продолжил тот. — И в таком виде буксируем по каналу, по рекам…

Зябко пряча бритый досиза подбородок в нашейный галстук, Гельмут посмотрел на новоиспеченного Леонардо да Винчи довольно скептически.

— А по дороге?

— Автомобильные платформы, тоже специальной конструкции, 18-осные, на два тягача каждый. И всю дорогу, также в прицепе, их будут сопровождать зенитные автоматы С-30. Кстати сказать, их собственные, палубные, в боевой готовности.

Гельмут непроизвольно вздохнул.

— Впрочем, это уже не моя компетенция, — отмахнулся обер-инженер. — Что я могу обещать вам, так это то, что транспортировка и сборка будут осуществлены достаточно быстро, и скоро ваши лодки выскочат у берегов Крыма и Кавказа, как чёрт из табакерки…

Туапсе. 1942 г. Штаб КЧФ. Разведотдел

— Вот, посмотри. Из секретки только сейчас доставили, Ставка… — с малозаметным кавказским акцентом произнёс полковник Гурджава, кивнув через плечо на стол, заваленный картами и лоциями тактического масштаба.

— Что, можно прямо так и посмотреть, Давид Бероевич? — с сомнением переспросил командир 2-го разведотряда майор Тихомиров, подаваясь на стуле вперёд.

— А как ещё? — не оборачиваясь, раздражённо махнул тлеющим окурком «Казбека» Гурджава. — Можешь и не так, можешь с очками! — Однако, подумав секунду, быстрым шагом вернулся к дубовому массивному столу и выхватил документ с красной диагональю «особой секретности» уже из-под ладони майора: — Ладно. Сам растолкую…

Нащупав на угловатом бритом черепе пенсне, но забыв спустить их на горбинку переносицы, Давид Бероевич замычал, шевеля губами:

— М-м…. Вот! — Однако зачитывать вслух отчего-то не стал, бросил документ в ящик стола и, задвинув ящик ладонью, звякнул связкой ключей.

— В общем, сначала, как это, прелюдия…

Полковник подошёл к огромной карте черноморского бассейна в тяжёлом морёном багете — наследие дореволюционного страхового общества «Ллойд-Черномор» — в углу, вон, ещё государев орёл двуглавый.

Задумчиво покачнувшись пару раз с каблуков на носки скрипучих сапог, очертил серой пряжей табачного дыма абрис Севастопольской бухты.

— Как ты думаешь, почему наши флотские базы до сих пор не подвергались сколь-нибудь серьёзной атаке с моря? А? Флот ведь с самого начала обороны Севастополя, можно сказать, «сидит на бриделях» в Новороссийске и здесь, в Туапсе? Плавучие батареи. Бомбить их бомбят, минируют с воздуха, а корабли раз за разом прорываются в Севастополь. Без подвоза боеприпасов и людей, сам знаешь… Полноценной морской блокады Севастополя, откровенно говоря, нет до сих пор. Почему? — полковник снова покачнулся, скрипнув сапогами.