Спустя какое-то время Локи порядком разомлел, пересказал сплетни об Афродите и в очередной раз попытался подсчитать количество потомков Зевса.

– У тебя и Нефтиды нет детей. Зато она умудрилась изменить тебе с братом. – Локи закатил глаза. – Задорные родственные отношения египтян!

– Решил оскорблять мою жену?

Сет не хотел, но в голосе само собой прорезалось рычание, а в комнате стало суше, повеяло далёкой и безжалостной пустыней.

– Ой, остынь. Я не об этом.

Локи снова потянулся к кувшину и вылил в стакан остатки.

– Да каждый, кто хоть раз встречал Анубиса, может понять, кто его на самом деле воспитывал. Осирис отправлял его к тебе и Нефтиде, чтобы тот узнал мир людей. Ты ему стал отцом куда больше, чем сам Осирис.

Сет молчал, ожидая продолжения. Локи не стал бы говорить без цели.

– Он бы рассказал тебе? Если у него возникли проблемы, он бы попросил твоей помощи?

Сет промолчал. Он знал ответ, но подозревал, что Локи спрашивал отнюдь не ради него.

– Ни Хель, ни Фенрир не пришли ко мне. А теперь они мертвы. Один не позволил мне прийти, когда была вся эта заварушка. Заявил, что они сами виноваты.

Теперь Сет начал понимать, что раскол среди скандинавов может иметь глубокие корни.

А ещё он помнил, что именно Амону пришлось убить Фенрира, когда оказалось, что тот причастен к убийствам богов.

Локи может быть мстительным, очень мстительным.

– Что с твоим племянником? – спросил Локи.

– А что с ним? – осторожно спросил Сет. Он успел пожалеть, что рассказывал что-то Локи. За всё время, что тот провёл в Лондоне, он не говорил о Хель или Фенрире.

– Я чую в Горе обман. Он что-то скрывает и очень не хочет, чтобы кто-то знал. Но я это… чую. Что с ним?

Просто он умирает. Но будь Сет проклят, если расскажет об этом Локи.

Он молчал. И хорошо осознавал, почему предпочитал встречаться с Локи раз в несколько сотен лет, а не чаще.

4

Дороги говорили с Анубисом.

Город говорил с Анубисом.

Хотя он не сомневался, город заговорит с любым, кто захочет выслушать. Не побоится свернуть в переулок, пахнущий жареными каштанами. Последует за светящимися вывесками цвета свежей крови. Осмелится коснуться шероховатых стен зданий.

Анубис любил гулять пешком почти так же сильно, как ездить на мотоцикле.

Холодок забирался под куртку, но Анубис застёгивал молнию повыше и продолжал шагать, грея руки о картонный стаканчик с пряным кофе.

Он помнил время, когда от Темзы несло нечистотами так сильно, что невозможно подойти, не спрятав нос за платком. Теперь же от реки пахло… водой. Да нынешний ветерок казался прохладнее, чем когда-то, трепал волосы и проходился по короткому ёжику на затылке. Может, выбривать его и виски по осени было и не самой лучшей идеей.

Чужая смерть взвилась рядом, ткнулась в грудь, и Анубис остановился, повёл головой, словно принюхивался или прислушивался. Его не волновал шум машин, он быстро ощутил, что это старик в двух домах от набережной. Он выбрал загробным миром Дуат, и Анубис чувствовал его, потому что был рядом.

Он – врата.

Как и Гадес. Но тот открывал их и пропускал души, Анубис же не мог это контролировать, души постоянно скользили сквозь него, он даже не замечал. Поэтому его беспокоило, если границы сбоили, а мертвецы начинали утаскивать. Кто знает, как отразятся подобные вещи на Дуате.

Он – проводник.

Прибавив шагу, Анубис подошёл к клубу Сета и нырнул внутрь. Здесь оказалось гораздо теплее, чем снаружи, и Анубис понял, что подмёрз. Так что не стал торопиться снимать куртку, отогреваясь.

Посидел немного на высоком барном стуле, рассматривая пустой зал, походивший на притихшего хищника. Прибранного, с аккуратным повязанным бантиком, но это всего лишь видимость.

С тех пор как умер Осирис, а царство мёртвых перешло к Анубису, никто не обязывал его торчать там постоянно. Мир людей привлекал, но куда-то уезжать не хотелось, так что Анубис остался и решил, стоит поработать.

Смешивать напитки ему нравилось. А жить за чей-то счёт желания не было.

Анубис переоделся в футболку и накинул рубашку в красную клетку. Успел поставить свой плей-лист и даже привести всё в порядок за барной стойкой, прежде чем пришла Джилл. Она была обычным человеком, работала в клубе уже несколько лет.

С Биллом, вторым администратором, Анубис в первый же день разругался в пух и прах, так что Сет заявил, что пусть они лучше работают в паре с Джилл – та куда спокойнее.

Анубису она нравилась. Может, потому, что не настаивала на своей музыке. Он сделал кофе, американо себе и капучино с воздушной пенкой для Джилл. Она уселась за барную стойку, начиная их традиционный ритуал.

– Майк хочет на Хэллоуин съездить к его родителям, – сказала она, аккуратно отпивая кофе. – Говорит, его мать готовит чудесный тыквенный пирог.

– Это же в пригороде?

– Пара часов езды. Настоящая деревня! Но Майк говорит, Дэнни тоже понравится. Он сможет нарядиться призраком и сходить с друзьями за конфетами.

Дэнни – маленький сын Джилл и Майка. Анубис даже встречал его один раз: Джилл тогда задержалась, отвозя отца в травмпункт (боялись, сломал руку, упав с лестницы, но обошлось) и попросила забрать сына из школы. Она, конечно, предупредила учителей, но те всё равно позвонили ей при Анубисе и отдали семилетнего мальчика после её подтверждения.

Дэнни пришёл в восторг от пирсинга, а вот татуировка на затылке его не впечатлила. Он заявил, что у родителей тоже есть картинки на теле. Но к тому моменту, как они дошли до дома, решил, что проколет бровь.

– Подрасти сначала, – хмыкнул Анубис. – Не шокируй маму.

– Ты так делал? – проницательно спросил Дэнни.

Анубис закатил глаза, но отвечать не стал, только крепче перехватил руку мальчика, чтобы тот не потерялся. Иначе Джил точно голову оторвёт, никакой Дуат не поможет.

– Не хочется бросать вас на Хэллоуин, – вздохнула Джилл. – Тогда тебе придётся работать с Биллом.

– Ой, пусть Кевин с ним общается, – отмахнулся Анубис. В некоторые особо занятые ночи, каким наверняка будет Хэллоуин, они всё же пересекались, но предпочитали находиться на разных концах стойки.

Когда закончили пить кофе, Джилл открыла клуб, а к шести часам подтянулись первые посетители. Молодая пара, люди, уселись за стойкой и попросили что-то из коктейлей, на вкус Анубиса. Он думал всего мгновение, потом легко смешал и испытал ни с чем не сравнимое удовлетворение, когда