– А при чем здесь моя мама?

– При том! Этой дуре из телевизора с ребенком даже податься некуда, у нее такой доброй да обеспеченной мамы нет… Так что ты, милая, сиди и не рассуждай, где горе, а где не горе… А, да что говорить, все равно не поймешь…

Набычившись и сунув в рот зубочистку, он принялся яростно вертеть ее в зубах, пока не сломалась. Она лишь усмехнулась за его спиной – надо же, пала бедная зубочистка жертвой внезапной вспышки Кирюшиного раздражения.

Или это не раздражение? А что тогда? Зависть? Протест? Или обыкновенное хамство? Можно, конечно, его и осадить, да как-то после всех событий недосуг…

– Сделай звук потише, Кирюш. Я душ приму и спать лягу. Устала…

Думала, упадет и сразу заснет от избытка пережитых за день эмоций, да не тут-то было. Они, эмоции, и не думали так просто переживаться, толкались в голове неприятием горестной ситуации. И сама по себе ситуация, сложившаяся в новой отцовской семье, будто вспухала еще больше, наплывала запоздалым страхом. Где ж тут уснешь. Надо же что-то делать, надо как-то завтра добыть эти деньги… Надо же придумывать что-то…

От бессонного нетерпения, невмочь больше лежать рядом с Кириллом и слушать его беззаботное сопение, вскакивала, бежала на кухню, пила колючую минералку из холодильника. Подходила к окну, вглядывалась в очертания тополиных веток, даже пыталась курить в форточку, хотя, собственно, и не увлекалась этой дурной привычкой. Да и Кирилл не приветствовал. Просто вдруг вспомнилось, что завалялась в шкафу пачка сигарет, оставленная кем-то из гостей. Вот пригодилась…

Никогда она к Катиному Тимоше особенных чувств не испытывала. Да и откуда бы им взяться, особенным чувствам? Кто он ей, Тимоша? Ребенок женщины, которая отца из семьи увела? Чужая женщина, чужой ребенок… Даже лица Тимошиного она толком не помнила. Ну, бледненькое такое, умненькое, глазастое… И он тоже никаких эмоций к ней не проявлял. Когда приходила к отцу, Тимоша будто в тень уходил, сидел себе в уголочке с детским каким занятием. Не прыгал перед глазами, не требовал к себе внимания. Думалось – просто воспитанный мальчик. А он никакой не воспитанный, больной просто…

Никогда наперед не знаешь, где тебя подстережет запоздалое чувство вины. Хоть и нет для него жестких обоснований, а все равно засело внутри, и никуда от него не денешься. Можно всю минералку из холодильника выпить, можно еще одну сигарету закурить и после двух затяжек с остервенением выбросить в форточку, толку не будет.

А может, это и не чувство вины ее гложет. И в самом деле, нет же никаких для него обоснований! Может, это давний детский страх голову поднял – не сделать доброго дела и тем самым грех на душу взять. А ей нельзя, чтоб грех… Так бабушка Анна говорила… А впрочем, какая разница? От этого ночного самокопания все равно нужная на Тимошину операцию сумма на голову не свалится. Надо идти спать. Утро вечера мудренее. Утром обязательно что-нибудь придумается.

…Поставленный на режим будильника телевизор провозгласил наступившее утро бодрой песенкой симпатичного певца, про которого когда-то говорили – босоногий мальчик:

Того, кого не стоило бы ждать,

О том, о ком не стоило бы плакать…

– Сань, да выключи ты его… – сонно пробормотал Кирилл, перекатываясь на ее место, – терпеть его не могу…

– А мне нравится! Хороший певец! – встрепенулось в ней от недосыпания чувство протеста. Но звук таки по пути в ванную немного убавила, заодно глянув одним глазком на босоного мальчика. Приятный мужчина. И поет хорошо. Чем он Кириллу не угодил, интересно?

Голова болела невыносимо, даже контрастный душ не помог. И лицо в зеркале – то еще было лицо. Злое, невыспавшееся, в глазах тревога. За таким лицом и следить бесполезно, никакими ужимками его добрее не сделаешь. А впрочем, какая разница… Лицо – это потом. Сначала надо навалившуюся проблему решить…

Выскочив из подъезда, она на ходу принялась изучать список имен, внесенных в память мобильного телефона. Увлекшись этим занятием, сильно споткнулась, и вместе со страхом упасть пришло в голову правильное, как ей показалось, решение: а чего уж его так изучать-то? Надо звонить всем подряд, взять да и начать с первого попавшегося! Так, первый у нас кто… Первая у нас Алина… То есть тетя Алина, мамина подруга. Вот с нее и начнем!

– Теть Аль, здравствуйте, это Саня Семенова, вы меня узнали?

– Да, Сань, конечно… Привет… – захрипел в трубку сонный осторожный голос. – Чего ты в такую рань?

– Ой, простите, ради бога! Просто у меня к вам дело срочное. Вернее, просьба.

– А что такое? – взвился голос моментально проснувшейся заинтересованностью.

– Теть Аль… Вы мне денег взаймы можете дать?

– Денег? А сколько?

– Ну, я не знаю… Сколько можете…

Пауза. Тишина в трубке. Сонное сопение.

– Так это, Сань… Я в отпуск на Мальдивы собираюсь, сама понимаешь… Завтра утром уже улетаю…

– Значит, не можете?

– Не, Сань… А у матери твоей что, денег нет? Неужели бизнес медным тазом накрылся?

Опа, а вот это уже конфуз! Как говорилось в кино про Штирлица: никогда он не был так близок к провалу! Вон сколько тети-Алининых эмоций ее неожиданная просьба за собой повлекла, целый букет из любопытства, злорадства да потаенной надежды на покрытие бизнеса медным тазом. Правильно мама про нее говорила – эта Алина, мол, из той породы людей, которым своего собственного счастья всегда мало, им обязательно надо, чтобы у соседа корова сдохла. Она ж маме тут же перезвонит, чтобы в своих надеждах удостовериться!

– Да нет, что вы… Просто я… Я сама у вас хотела… Извините, теть Аль. Только вы маме не звоните и про мой звонок не рассказывайте, ладно?

– Да с чего это я вдруг ей звонить кинусь? Больно надо…

– Спасибо, теть Аль. Простите, что разбудила.

– Да ничего…

Услышав спасительные короткие гудки, в изнеможении опустила вниз руку с телефоном. Идиотка, какая же она идиотка! Конечно, Алина тут же маме перезвонит! Хотя… Может, и не станет. Они вроде давно уже в дружеской конфронтации находятся. Помнится, мама рассказывала, не поделили чего-то. А чего именно, сейчас и не вспомнить. Но точно приключились меж ними какие-то издержки женской дружбы-вражды.

Нет, как она сразу о том не подумала, что маминых знакомых надо из списка потенциальных кредиторов исключить? А с другой стороны, где таких знакомых найдешь, кто бы ее маму не знал? Если только среди своих, институтских поискать…

Никогда она еще так не спешила на занятия, как в это утро. Тем более был последний учебный день – потом сессия начнется, и никому до ее проблемы дела не будет. Хотя и не факт, что сегодня такие желающие найдутся. Хоть бы Поль сегодня пораньше на занятия притащилась, а то у нее вечная привычка опаздывать!

К счастью, Поль оказалась в аудитории – посиживала себе на привычном месте, то есть в самом последнем ряду, таращилась в зеркальце, разглядывая по очереди то один намалеванный глаз, то другой.