— Ух-хы-хы-хы! — придурковато загоготал Лысолап. — Ты хочешь им что-то подсыпать, правда, хозяин? Слэгар глянул на него сверху из повозки:

— Я сейчас тебе подсыплю, если не заткнешься!

— Но если ты их всех чем-то опоишь, — снова пристал Полухвост, — то что нам мешает захватить этот Рэдволл? Хитрейший кивнул:

— Я ждал, что кто-нибудь из вас задаст этот вопрос. Ладно, я скажу вам. Другие уже пытались, но у них ничего не вышло. А то были настоящие воины, не ваша трусливая братия. Вы поймете, что я имею в виду, когда увидите большую барсучиху или выдр. Они умеют драться по-настоящему. И они не страшатся смерти, если их драгоценное аббатство в опасности.

— И мы пойдем туда без оружия? — В голосе Полухвоста послышалась дрожь.

— Разумеется, полудурок, — едко ответил лис. — Уж будьте уверены, они хорошенько нас обыщут, и если у кого-нибудь найдут оружие, то мы не продержимся там и секунды. Этот Матиас Воин налетит на нас как молния.

— Матиас Воин? Он кто — барсук? — заинтересовался Полухвост.

— Нет, он мышь. Но тебе будет не до смеха, когда ты увидишь его. Он прирожденный воин. И вдобавок у него есть меч, который, я думаю, волшебный.

— Волшебный меч! Хо-хо, я бы не прочь позаимствовать его для себя, — взвизгнул Полухвост.

— Остановить повозку! — приказал Слэгар.

Повозка тотчас встала. Шелковая маска вновь начала бурно вздуваться и опадать от яростного дыхания Слэгара.

— Не смейте прикасаться к этому мечу! Только мыши Рэдволла могут использовать его чудесную силу. Наверное, на нем какое-то заклятие. Для нас он был бы погибелью. Ваше дело — захватить рабов. Вы меня слышите? Вполне достаточно и того, что мы украдем его сына. Если будете действовать по моему плану, нам удастся удрать со всей добычей.

Наступила зловещая тишина. Лишь пыль клубилась на дороге в том месте, где остановилась повозка. Бандиты неуверенно переглядывались.

Украсть сына такого воина — так вот какую месть задумал Слэгар! Отомстить грозному воину с чудесным мечом, который настолько силен, что способен защитить целое аббатство.

— Вперед, пошевеливайтесь! — прикрикнул Слэгар. Испуганные бандиты вновь принялись тянуть и толкать.

— Выполняйте, что вам ведено, и я сделаю вас богатыми, — подбадривал их Слэгар, — Вы же меня знаете, я — Слэгар Беспощадный, я — Хитрейший. Нет на свете более ловкого работорговца, чем я. Я буду сыт своей местью Рэдволлу, а вы разбогатеете, когда мы продадим рабов в таком месте, куда за нами никто не решится последовать.

— А где мы продадим рабов, хозяин? — Хорек Морщатый сам испугался вопроса, сорвавшегося с языка. Он судорожно сглотнул комок в горле, жалея о сказанном.

— В царстве Малькарисса!

Отчаянный стон пронесся над бандой работорговцев. Слэгар говорил о царстве кошмаров.

Надаз, облаченный в пурпур Голос Хозяина, выходил из глубин подземного сооружения, ведя за собой отряд одетых в черное крыс. Мощеные ступени лестницы, витками лепившейся к стенам ущелья, поднимались из зеленой туманной бездны к широкому, освещенному факелами уступу. Одетые в черное остановились, Надаз двинулся дальше и оказался перед статуей Малькарисса. Когда-то в стародавние времена ее высекли в известняковом столбе, возвышавшемся на краю уступа. Толстый столб', образовавшийся из древнего сталактита, тянулся с площадки вверх, врастая в высокий сводчатый потолок пещеры. В нем было выточено ужасное белое изваяние хоря с зубами из кристаллов горного хрусталя и глазами из черного как ночь турмалина. Пламя факелов, вставленных в огромный светильник в форме кольца, освещало фигуру кошмарного идола. Надаз склонил голову и запел:

Малькарисс, Владыка бездонных пустот, Властитель провалов черных, Я Надаз, Хозяина Голос, я тот, Кому твои слуги покорны. Услышь меня, мрака ночного Король, Что нашею правит судьбой, Властитель пещер под земною корой, К тебе мы приходим с мольбой.

— Говори, Надаз. Скажи, что мое царство готово. — Голос Малькарисса более походил на сдавленное шипение, прорывавшееся сквозь ряд неподвижных кристаллических зубов статуи и отдававшееся эхом в каменных сводах.

Крыса в пурпурном облачении молитвенно простерла к нему лапы:

— Владыка Малькарисс, камни не сдвинутся сами с места и не обтешут сами свои бока, чтобы блоками лечь один на другой. Недавно умерло еще четыре раба. Нам нужно больше работников, крепких лесных жителей, которые могли бы трудиться много сезонов.

Надаз замер в ожидании ответа хозяина, не смея взглянуть в его ужасные турмалиновые очи.

— Разве в моих подвалах нет больше пленников?

— Господин, подвалы давно опустели.

— А что у длиннохвостых на реке? Никто больше не пользуется этим путем?

— Нет, господин, никто не решается взобраться на высокое плато и зайти в сосновый лес.

— Значит, вы должны обходиться теми, кто у вас есть, и заставлять их работать больше. Переговори с Камнекрапом. Пусть поищет лиса в маске. Он ушел уже два сезона назад.

Наступило продолжительное молчание. Лишь стены пещеры, усеянные крупицами слюды, искрились и мерцали в свете факелов, да одетые в черное крысы неподвижно застыли на верхней ступени лестницы, ожидая, пока вернется Голос Хозяина. Наконец Надаз склонился перед статуей:

— Малькарисс, слушаю и повинуюсь!

Он повернулся и, стремительно пройдя сквозь строй одетых в черное, повел свой отряд обратно, вниз по мощеным ступеням. Вскоре они скрылись из виду в зеленом тумане, поднимавшемся из глубин. Оттуда, с самого низу, донесся бой молота и скрежет тесаков, грохот перетаскиваемых глыб и удары хлыста, смешанные со слабыми, мучительными стонами рабов, молодых лесных жителей, заточенных в подземелья для непосильного труда.

Статуя огромного белого хоря осталась одна, освещаемая пламенем факелов. Глубокий вздох вырвался из ее пасти:

— А-а-ах-х, мое царство!

В Рэдволле мерно ударили колокола, и над лужайками полились звуки песни, исполняемой хором мышей:

Все братья и сестры, сходитесь для пира, Столы угощеньем полны, Отпразднуем ныне восьмой сезон мира В Рэдволле, где мы рождены. Под звон колокольный в ночи Окрест наша песня звучи. Споем песню эту мы звонче к рассвету, Лишь солнце расправит лучи.

Нежные звуки разносились и таяли в теплом вечернем воздухе, и вся лесная братия вместе с обитателями Рэдволла поспешила занять свои места у стола на своем долгожданном празднике.

Такого торжества еще не бывало в Рэдволле!

Восемь длинных, положенных на козлы столов были расставлены широким восьмиугольником и покрыты тончайшим белым полотном, застланным сверху желтоватыми плетеными ковриками из тростника. Искусно составленные цветочные композиции наполняли воздух вечерними ароматами левкоя и ро^, лютиков и анютиных глазок, жасмина, люпинов и папоротника. Все приборы были разложены и помечены ленточками с аккуратно выписанными именами. Кувшины с нагретыми цветочными водицами испускали ароматный пар в ожидании, когда к ним протянутся разгоряченные лапы. Здесь не было главного стола или особо почетных мест, и самый скромный лесной житель мог оказаться рядом с самым прославленным: белки сидели локоть к локтю с мышами, выдры — хвост к хвосту с полевками, а кроты старались избежать тесного соприкосновения боком о бок с ежами. Все казалось замечательным, чего нельзя было сказать об угощении…