— Так за товаром остался смотреть и торговать, цены-то он уже знает, — пояснил он.

Посидев немного за столом, мы выбрались и отошли в сторонку, чтобы нашему разговору никто не мешал.

— О произошедшем за городом ты знаешь, — констатировал я. — У тебя здесь как?

Димитр нервно дернул щекой и медленно заговорил:

— Торговля идет. Вот только хуже стала. Будь эти слухи неладны, их только больше стало. Да и новые появились, придумывают всякое.

Я только хмыкнул и вопросительно посмотрел на Димитра.

Поморщившись, он продолжил:

— Говорят, что это ты отравил Добрыню, а после сам вызвался его лечить, дабы обрести княжью и его благодарность. Что мы соглядатаи, отправленные ромейским императором. Также, что ты злой колдун, который на людей порчу наводит, в общем, много разных небылиц, и это все мешает торговле, надо с этим что-то делать.

На секунду я прикрыл глаза, себя успокаивая, глуша злобу, что начала во мне пробуждаться. Теперь уж никаких сомнений у меня не осталось в том, кто за этим стоит. Вот же сучий потрох. Чтоб его черти всю ночь сношали. Прощать подобное я не намерен, да и пропажу Фимета запишем на его счет, помимо слухов и поджога. Просто и незамысловато убью тварь, и все дела.

— Сделаю, обязательно сделаю, — прошипел я. — Ты давай рассказывай, что тебе удалось узнать об этом Людевите.

— Думаешь, это его рук дело? — пробормотал Димитр.

— А больше и некому, ни ты, ни я здесь дорожку никому не перебегали, кроме него. Вот, видать, и мстит за сынульку, — с раздражением ответил я.

— Тоже верно, — кивнул Димитр, соглашаясь с моими выводами. — Так вот, он один из старшин Неревского конца, да и в общем уважаемый человек, Всеслав — это его старший сын с которым ты бился. Но есть и другие, да и вообще родичей хватает. Сейчас из Новгорода редко выбирается, товар обычно ему сюда привозят, он его и выкупает. Может и брата своего, если надо, в Киев или Полоцк отправить или еще куда, у него есть две малые ладьи для этого. Живет в том же Неревском конце, у него большое подворье и холопов хватает. На торге товар держит и продает, часто там после обеда появляется и прогуливается.

— Вот, значит, как, Новгород редко покидает, — пробормотал я.

Это плохо, можно было бы подстеречь, значит, решать с ним придется в самом городе. Дом его штурмовать? Нет, плохая идея, крик подымится, соседи сбегутся, да и неизвестно, сколько у него там человек, и малыми силами могу не справиться, без грандиозного шухера. И тогда придется из Новгорода бежать, и это мне не подходит.

— Да, такие слухи о нем. Жаден и мстителен, обид не прощает. Поговаривают, что он нескольких торговцев разорил, о них тоже слухи начали ходить нелицеприятные, — продолжил рассказывать Димитр. — Еще говорят, что на подворье у него пара байстрюков от холопок бегает, очень уж на него похожих, но своими детьми он их так и не признал.

— А сын его что после того поединка? — ухмыльнувшись, спросил я.

Димитр ответил мне такой же улыбкой и продолжил:

— Безобразничать меньше стал, но, видимо, потому что отец приставил к нему двоих людей, которые всегда с ним, не дают разгуляться и, чуть что, все докладывают Людевиту.

— Ты молодец. Выясни, где и как он гуляет по торгу, сколько с ним людей и так далее, это нужно знать уже в ближайшее время, — дал Димитру я новое задание.

— Хорошо, сделаю, — кивнул мой друг и торговый компаньон.

Дальше мы вернулись за стол, и я рассказал, как у меня все прошло и что привез для торга янтарь, чем обрадовал Димитра. Посидев еще немного, мы отправились обратно.

Пока возвращались, я размышлял, как это можно провернуть, и в голове родилось два варианта. Первый — подстеречь его в каком-нибудь закоулке при возвращении домой и там устроить бойню, но этот вариант мне не особо нравился, кто-то может и сбежать, кто-то увидеть, это можно оставить на крайний случай. Второй вариант — убить его на торге, только как подбежать и ткнуть ножом? Ведь бить надо сразу насмерть. Есть над чем подумать.

Да и ножом тыкать среди белого дня, кровь и крики, тоже могут поймать, здесь надо по-другому, с хитринкой. А если использовать яд? Мысль хорошая, вот только недавно Добрыню отравили, и, если поймают, уж точно прилетит по самое не балуй, да и я в ядах откровенно не разбираюсь.

Размышляя о способе устранения, неожиданно вспомнил случай, о котором мне рассказывал сосед, его сына как-то сзади шилом ткнули. Да так ткнули, что он и не заметил, и не почувствовал, лишь вечером пошел в туалет, упал на пороге и пошевелиться не мог, только орал. Если бы скорая вовремя не приехала, парень долго и не прожил бы, а на месте ранения была лишь кровавая точка, которую сразу и не приметишь, а главное, она и не болела. Такую колотую рану местные не смогут ни понять, ни вылечить, а значит, и спасти Людевита не сумеют, да и не рана это от ножа, можно будет провернуть незаметно.

Вот только мне нельзя самому это провернуть, я в городе примелькался так, что наверняка узнают. Значит, надо поручить кому-то другому, кто сможет и не так известен в городе, вот только кому? Здесь встает вопрос, кто согласится и будет молчать, да еще и сумеет такое провернуть. Гостивит, Дален, Могута, начали мелькать имена в голове, и каждого я примеривал на роль убийцы и почти сразу отметал — не смогут, не потянут. Вот честный бой, когда грудь в грудь, — пожалуйста, а в таком деле и напортачить могут. Говша, да, пожалуй, сможет, но как-то его впутывать в это дело не хочется. Путята, точно, он сможет такое провернуть, хитрован тот еще. Надо будет с ним переговорить.

Зайдя в ворота своей усадьбы, я сразу нашел Филиппа, ведь он хотел переговорить насчет моей женщины.

— Филипп, так что насчет Божены-то?

Он сначала немного помялся, а после заговорил:

— Уйми ее, Яромир, она над холопами измывается, я по-другому сказать и не могу, за любой малейший проступок голодом морит, а тут один об камень косу погнул, так она его избить повелела, а после три дня на воде держать, он чуть и не помер.

Вот те раз, я аж опешил от подобного.

— К Фоме и Ефиму пристает и говорит, что делать, будто они холопы, даже Венетию приказывать пыталась, — с эмоциями произнес Филипп.

Вот тебе и два.

— А что Венетий? — с улыбкой спросил я.

— Назвал ее глупой курицей, что не понимает, что делает, в общем, поругался.

— К тебе она тоже подходила? — уточнил я.

На что Филипп просто кивнул.

— Понял, спасибо, друг, разберусь и угомоню, — хлопнул я его по плечу.

Вправду, выходит, глупая курица, сама же холопкой была недавно, а сейчас что, власть почувствовала, тоже мне, нашлась Салтычиха. Думал, справится, а вот оно как вышло, не только холопами решила командовать, но и всеми остальными.

Пару минут поисков по округе, и я нашел Божену, которая тетешкалась с Велемаром.

— Яромир, — бросилась она ко мне с объятьями. — А что сразу не зашел, как вернулся, убежал куда-то, или я тебе больше не мила? — начала ворковать Божена.

Я поглаживал ее по голове и даже чмокнул в щечку.

— Ты мне лучше скажи, как у тебя дела, справляешься ли со всем, — елейным голосом поинтересовался.

— Справлюсь, холопы только ленивые, совсем работать не хотят и ничего делать. Ефим да Фома с Филиппом и вовсе не слушают, что я им говорю. А этот старик Венетий так и вовсе оскорбил меня и ничего не делает, только ест и пьет в три горла, накажи его, Яромир, пусть знают, что я здесь хозяйка в твое отсутствие, — начала жаловаться мне Божена.

Я аж охренел от такой подачи, бедная она и несчастная, обижают ее все.

— Вот оно как, — протянул я. — А теперь слушай сюда, здесь хозяин один, и это я. С чего ты решила, что можешь кому-то, кроме холопов, приказывать? — повысил я тон.

— Так ты же сам сказал, что хозяйка я, — задрожавшим голосом произнесла она и вырвалась из объятий, с укором смотря на меня.

— Ой, не ври, не было такого, я тебя поставил смотреть за холопами, а ты что удумала, власть почувствовала, людей голодом моришь? Видимо, зря я это сделал, найди себе дело и не смей больше к холопам подходить, да, и чтобы приказывать не смела ни Фоме, ни Ефиму, ни тем более Филиппу, ты меня поняла? — и я схватил ее за локоть.

— Да как же так, я старалась, — и у Божены начали появляться слезы, — я все для тебя, а ты, — и Божена