по-ночному студено. Кто-то из соседей выгуливал маленькую собачку, едва шевеля ногами, – видимо, еще в полусне. Вчера все домочадцы легли спать поздно и вряд ли рано встанут, а значит, у Юли будет возможность поработать в тишине.

Она достала как можно аккуратнее свой ThinkPad из сумки и стала читать письма от китайцев, которые непременно работали на выходных и обычно забрасывали ее к понедельнику огромным количеством материалов и предложений. Больше всего Юля не любила приходить в понедельник в офис и видеть по двести новых писем из Китая. Поэтому она старалась в течение выходных всегда отвечать им.

В последние два года общие продажи сильно упали, и их компании пришлось изрядно сократить матрицу товаров, удалив все качественные, но дорогие товары – в основном европейских поставщиков. Зато Юле пришлось работать еще больше, ведь она как раз занималась китайским ассортиментом для дома, самым дешевым на рынке.

Потому год назад ей выделили ассистента, чтобы она выполняла как можно меньше рутинных вещей. И хотя Юля чувствовала, что из-за своей тяги к решению рабочих вопросов на выходных она совсем не могла расслабиться и становилась еще тревожнее, она все равно не могла заставить себя не доставать лэптоп и не работать.

Антон проснулся через час и стал собираться в дорогу. Сначала он недовольно пробурчал что-то про кашу, которую приготовила Юля, но потом все-таки съел полкастрюли. Затем он, видимо проснувшись, извинился перед ней за вчерашнее.

– Надеюсь, тебе не слишком долго пришлось ждать автобус? – спросил он. Видимо, проснулся в хорошем настроении после вечера с друзьями: заискивал с утра. Он сидел напротив Юли за столом и смотрел на нее своими простоватыми деревенскими глазами – серыми, окаймленными широкими русыми бровями.

– Вообще-то, очень долго, – ответила Юля, отрываясь от компьютера, – около 30 минут туда и столько же обратно, если не больше.

– Ну прости! Но ты же знаешь, в центр еще сложнее уехать.

– Если в разные дни планировать мероприятия, то и проблемы никакой не будет.

Антон пожал плечами, немного виновато улыбнувшись.

– Почему Катюха так долго спит? – спросил он, чтобы сменить тему.

– Поздно легла вчера, – ответила Юля. – Без нас не ложится спать. Ты сам-то во сколько приехал? Вид у тебя… не выспавшийся.

– Я в поезде отосплюсь, – пожал плечами Антон, – приехал то ли в час, то ли в два, не помню. Как посидели вчера с девочками?

– Хорошо, – немного замявшись, ответила Юля.

Антон поднялся из-за стола и, не помыв за собой тарелку, пошел в коридор. При всех своих недостатках Антон обладал одним важным достоинством: он быстро забывал обиды, особенно если сам нанес их. Он мог быть человеком легкого характера, он мог быть человеком сложного характера, когда был не в настроении. При всем при этом он не был неуравновешенным, нервозным, в нем не было нездоровых черт, более того, можно с уверенностью сказать, что он был самым обычным человеком. Попросту говоря, он был лицемером.

Самодовольный и эгоистичный, Антон не был сухим, он умел любить, но умел любить лишь в моменте. Вот видит он Катеньку маленькую: тут же целует, берет на руки, даже немного играет с ней. Но стоит ему впереться в компьютер, перенестись в другую Вселенную – и Катя перестает для него иметь значение. Она может ошпариться кипятком, упасть со стула, проглотить пачку таблеток – Антон не сдвинется с места. Он не чувствует любви к ней в этот момент. И уж тем слабее его чувства, чем дальше он от близких.

Самым интересным было то, что Юля знала эту его черту. Но со свойственным многим российским женщинам упрямством она упорно закрывала глаза на нее.

И вот в последнее время Антон словно помолодел: обычно полноватый, с пивным животом, приобретенным за долгие годы семейной размеренной жизни, теперь он заметно похудел, и живот спал. Он стал чаще мыться и бриться. Его полные губы были особенно выразительными теперь, даже сладострастными, а обычно унылое и уставшее лицо посвежело и выглядело даже напыщенным. Лишь взгляд серых глаз оставался пустым, как и раньше. Заглядываешь в них, как в окна заброшенной избы, – никого нет в горницах, кругом серая пыль и никаких признаков жизни.

Как часто Юля упорно вглядывалась в эту пустоту, пытаясь за что-то ухватиться, словно вытащить из его нутра что-то ценное, за что она могла бы любить его по-настоящему, со страстью, нет, не так… с благоговением, когда прощаешь все ошибки, когда каждое слово его на вес золота, хочется целовать его фотографию, когда его нет рядом… Так, как об этом пишут в книгах. Как случается раз на сотню тысяч пар, когда старики идут рука об руку и глядят друг на друга с такой любовью, с какой и молодожены не смотрят.

Но ничего этого не было в ее сердце, все когда-то было разменяно на скандалы, однодневные измены и его абсолютную беспомощность в быту. Ее жизнь была большой длинной ошибкой, она знала об этом. Но как иначе? Разве могла Юля бросить устоявшийся быт на мины официального развода, когда у нее уже точно никогда не будет другого мужчины?

Его постройневшая фигура особенно бросалась в глаза сейчас, когда Юля только и думала о полноте дочери. Слова сами зачем-то соскользнули с губ. Муж замер в дверном проходе:

– Антон, ты заметил, что Катя у нас поправилась за последние две недели?

Он повернулся к ней лицом и пожал плечами. Перекрыв вход в маленькую кухню, он навис над ней, сидящей за миниатюрным, впору кухне, столом.

– Кажется, немного подобрела, и что с того?

– Да на нее одежда еле налезает уже, пальто трещит по швам.

Его спокойное добродушное лицо никак не изменилось.

– Что ты пристала к девчонке? Пусть ест, у нее сейчас все в ход идет. Сначала поправится, потом вытянется.

– Вообще-то дети так не растут, – возразила Юля. – Тем более что она почти ничего не ест. Я ведь слежу за ее питанием.

– Да она тебе лапшу на уши вешает: «не ест», – засмеялся Антон, стараясь поскорее закрыть эту совсем не интересную для него тему, – в школе с девчонками наверняка на заначки сникерсы себе покупают упаковками.

– Не знаю, как-то непохоже, что она обманывает меня.

Поняв, что он не горит желанием обсуждать вес дочери, Юля и сама начала терять интерес к разговору. За эти годы она все пыталась понять, какие темы ему интересны, чтобы достучаться до глубины того мрака, что, она чувствовала, был внутри него, словно у корабля его души было двойное дно с настоящими сокровищами, и она обязана найти его.