– А латиняне тебе что, не Божьи дети? Не Бог, да кто-то иной создал их, а?

– Един Господь, едина вера, едино Крещение и Церковь едина! – метая молнии, прошипел Киприан. – И отступившим от канонов еретиками и раскольниками зваться, имя Господа поправшими! И анафема на них вечная, и в геенне огненной гореть во веки веков за то, что к Церкви спиною обернулись!

– Да где сказано то?! Спаситель про веру да любовь больше говаривал, а не про то, как крещения обряд проходить, да кого как звать, да каким перстом креститься! На отступника, да и то злобы не держал, простивши, а ты судить все рвешься!

– Я души заблудших спасаю да смуте великой не даю по землям русским пойти!

– Крестоносцы, вон, тоже души спасали, да крови пролили моря, да вражду навсегда посеяли между народами!

– А Спаситель наш кровь не лил, что ли?! Во спасение ради душ заблудших надругательства да побои сносил?! Кровию своею за спасение остальных не платил ли?! Не своею ли смертию поучал неразумных? Всех за собою позвал до одного! И смертию своею мучительной свет христианства пролил в мире варварском. И те, кто за ним пошел, души муками очищая, не во спасение ли мира жертвы великие несли?! Так не для того они все крест на себя этот взяли, чтобы смута потом по следам их потянулась! Латиняне слово его по-своему разумели, да каноны переписали, а за ними от веры спасительной отвернулись, на муки вечные себя обрекши![25]И долг святой – образумить их да в Церкви Святой лоно вернуть во спасение душ их же!!! Законы – они для всех! Да хоть бы самый праведный закон был, что толку с него, коли не ведает половина, а те, кто слыхивал, половина по-своему разумеет?! Один по-своему ладит, другой – разумеет, третий – творит. Вот тебе и разлад! Вселенские соборы[26]вон, и те от раскола да смуты не спасают!

– И для того тебе только университет нужен; законы чтобы знали все да понимали едино, – преподаватель резко перевел разговор в нужное ему русло.

– Для того, – подтвердил Киприан.

– А науки как? Что толку с богословия, если науками о мире окружающем не подтверждено.

– Мир есть Бог. Кому глас Божий услышать дано, тому никакие науки бесовские и не нужны. А тем паче смерть да тлен несущие за собою!

– А кому не дано, а?! – Булыцкий прямо впился взглядом в собеседника. Киприан промолчал, не нашедши ответа на этот вопрос. – То-то и оно, – вздохнул Николай Сергеевич. – Хоть и с тобою, а хоть и без тебя, буду поучать мальцов. Глядишь, и прорастет чего из зерен, в землю брошенных.

– Мальцов учишь да братию, – ушел от прямого ответа митрополит. – А далее что?

– А дальше… – замолчал Николай Сергеевич. – Дальше. Люд ученый нужен. Грамоте да счету обучим. Слово Божье – Сергий донесет, ибо нет лучше пастыря. Кое-что из наук грядущего я дам. А потом и не знаю. На тебя, владыка, и надежда вся. Не обессудь, что наговорил тебе…

– А ты, чужеродец, хоть и крамолу глаголишь, да и в ней толк есть, – глухо, не глядя на собеседника, выдавил митрополит. – А надежда на Бога-то вся, но не на меня. Пути его неисповедимы. Угодно как, так и будет университет.

– Бог, что ли, люд ученый созовет в Москву со всех краин?! Бог, что ли, разместит их?

– А кто?

– На тебя сейчас поболе надежды, владыка, – покачал головой Николай Сергеевич.

– Да где же я тебе люд ученый найду-то?! – облегченно развел руками владыка. Так, словно малой, внезапно нашедший веское себе оправдание.

– Вон, греков бери! Среди них люда ученого ох как много!

– Греки все больше в Киевское княжество да в Нижегородское идут. Туда, где книги переписывают. Хотя за слово дельное – спасибо.

– Так и что теперь? – Уголки губ Киприана поползли вверх. – Ратью, что ль, на княжества идти те, а? – буквально впившись взглядом в собеседника, продолжал жать служитель Господа. – Так сейчас каждый муж ладный – дар. От ордынцев и отбились хоть, да все одно – на коленях. Я князя великого благословил на отказ от выплаты дани, да все одно: тот по-своему учудил все! И дань оставил, и, кунами ослепленный, по соседям пошел.

– А то, что ворогов на колени поставил? Тех, кто еще вчера мечи поднять на княжество Московское готовы были?

– Что есть, то есть. И то слава Богу, что войны междоусобные пусть и мечом, да все усмирил, – прикрыв глаза, страстно прошептал Киприан. – А то, что Орды убоялся, так и худо. От диавола то, – печально закончил митрополит. – «Не Орда Донского страшит, да Тимур, что над Ордой меч свой держит», – хотел ответить Николай Сергеевич, да промолчал, сообразив, что, если Дмитрий Иванович не счел необходимым посвятить в планы свои митрополита, то и ему, простому пришельцу, негоже в интриги эти нос казать. Не того полета птица.

– Так в Царьграде. И в Болгарии. И в Литве люд ученый есть, – вместо этого отвечал учитель, – там везде люд ученый. Там и спрашивать.

– В Царьграде сейчас смута паче Орды. Отцы сынов на престоле сменяют, да друг против друга сети плетут. Фрязы, вон, масла подливают, а они – сила. А еще большая сила – куны, что сулят щедро шельмам, до золота падким. Да что там шельмы?! – горячо продолжал владыка. – Даже на князя нашего Дмитрия силу да власть имеют. Вон сколько золота у них взяли, именем Дмитрия Ивановича прикрывшись[27]. Да и в Литве сейчас неспокойно. Вон у Ольгерда под ногами земля горит. Своих бы удержать; куда там другим давать?

– Не поможешь, значит? – в упор на него посмотрел Булыцкий.

– В Болгарии есть люди верные, – спокойно выдержав взгляд, отвечал митрополит. – Может, и из Киевского княжества кого удастся пригласить. Люд надежный есть, да ведь растолковать надобно бы, почто им ученых своих в Московское княжество отправлять, – пожал плечами он. – Чего у себя не держать-то?

– А по то, что недолго Царьграду осталось, – почувствовал жилу, горячо принялся растолковывать Булыцкий. – Сам не хуже, а лучше меня знаешь, что творится там! Так то – сейчас! А там, за замятнями своими, и не заметят, как османы к стенам подойдут. Падет гряд великий, – видя, как судорожно крестится его собеседник, подлил масла в огонь преподаватель, – скоро уже! И хоть князь, хулишь которого ты сейчас, на подмогу серебра вышлет Царьграду столько, что и Тохтамышу не снилось[28], все одно, не спасет оно его. Падет цитадель! А вместе с ним и слава Рима Второго. А там и хоругвь православная поникнет и в Царьграде, и в Болгарии, и в Литовском княжестве! Османам да фрязам твоим раздолье будет!