Гэбриел повернулся через плечо, посмотрел на Джону, и я почувствовала, что тот, растерянный, попятился назад.

– Надо извлечь пулю, пока ты не умерла от потери крови, – решительно произнес Гэбриел.

– Хорошо, – кое-как выговорила я.

Он склонился надо мной: ему явно было страшно – оттого, что он не знал, кто я и что со мной делать дальше.

– Я отнесу тебя домой и сам выну пулю.

Без колебаний он подхватил меня на руки. Снова ледяной ветер хлестал мое тело, только на этот раз я запретила себе закрывать глаза: я должна все запомнить.

Я должна дышать.

Как вышло, что у меня под лопаткой пуля? Последнее, что я помнила четко, было прикосновение вампира, а дальше все застилал туман. Следующая картинка, всплывшая в памяти, – ладонь Джоны, перепачканная моей кровью, выражение его лица.

Я старалась сосредоточиться – нельзя терять сознание вот что бы то ни стало.

Наш бег длился целую вечность, но наконец посреди подернутых инеем полей появился одинокий дом. Вокруг стояла мертвая тишина. Гэбриел перенес меня через порог, перед которым уже сгустилась ночная тьма.

Он, видимо, ожидал найти в доме товарищей, но навстречу ему вышла только одна девушка. Не выходя из тени, она кивнула в знак приветствия. Волосы снова упали мне на лицо, поэтому я не могла рассмотреть ее – видела только силуэт, очертания которого терялись в сумраке.

Поднявшись по винтовой лестнице в комнату, Гэбриел осторожно опустил меня на жесткий матрас. Шепнул на ухо:

– Потерпи. Я помогу тебе.

Мне так хотелось поговорить с ним, сказать хоть пару слов, но губы не слушались. Тело словно стало чужим, жжение в ране сменилось ноющей болью, все чувства притупились. Я знала его. Знала эти глаза. Он так долго снился мне, что я начала считать его плодом своей фантазии, миражом. Но чем сильнее я старалась изгнать его из своих мыслей, тем чаще в них возникал его образ.

У меня не получалось дышать носом: не хватало воздуха. Тогда я открыла рот, пытаясь глотнуть воздуха, но едва не захлебнулась кровью. Опустив глаза, я увидела, что Гэбриел взял меня за руку, хотя его прикосновения не чувствовала.

Прежде чем мысли начали путаться, я успела поймать его взгляд. Боль унялась. Я вообще больше не чувствовала своего тела. Сознание покидало меня. Единственное, что отделяло от погружения в пустоту, – далекое-далекое лицо Гэбриела.

Этот сон я уже видела.

Вот он подходит, наклоняется, берет мою руку и нежно целует ее. На нем белоснежная рубашка и изумрудно-зеленый камзол с золотыми пряжками – точно в старом, очень старом кино. Улыбка, бессчетное число раз виденная во сне, навсегда врезавшаяся в память. Сияющий бесконечной любовью взгляд, в котором хочется раствориться. Глубокие, полные надежды ярко-голубые глаза – ярче, чем крылья бабочки морфо. Чудесное сновидение все больше затягивало меня, окутывая туманом реальность.

И я начала падать.

Я вздрогнула от того, что меня трясли. Издалека доносились взволнованные голоса. Открыв глаза, я пришла в себя. Оказалось, что лежу на боку, лицом к окну, подушка под головой – в красных пятнах. Я бессознательно шевельнула рукой – хотела вытереть кровь, ручейком вытекающую из уголка рта, но только застонала – на большее не хватало сил.

– Она дышит! Она вернулась! – Я узнала Джону. Самого его не было видно, он стоял в тени.

– Иди! – приказал ему Гэбриел. Шевельнулся воздух – вампир вышел.

Гэбриел начал зашивать рану у меня на спине. На мгновение остановился, дотронулся кончиками пальцев до кожи. Прикосновение было столь мимолетным, что я могла счесть его плодом своего воображения. Но мне не показалось. И вновь словно тысяча пчелиных жал вонзилась в края раны, когда он продолжил работу.

Рана затянется, тело придет в норму – быстро это случится или нет, зависит от тяжести ранения. Я провалюсь в очень глубокий сон, и он будет настолько долгим, сколько потребуется моему организму на заживление раны и полное восстановление.

Именно так обычно и бывало.

Прошло несколько часов. Я лежала, плотно укрытая теплым толстым одеялом. Дыхание выровнялось. Сознание еще не прояснилась, тело болело, но отключаться больше не хотелось. Я чувствовала: в комнате кто-то есть, но повернуть голову не могла. По свету, играющему на черном окне, я поняла, что это Гэбриел.

Он молча обошел кровать, поставил у изголовья старый деревянный стул и сел. Долго смотрел на мое лицо, затем тяжело вздохнул и придвинулся ближе. Глядя мне прямо в глаза, Гэбриел осторожно прикоснулся кончиками пальцев к моим ключицам. На прекрасном лице отразилось удивление, когда он нащупал прохладную нить цепочки. Перебирая пальцами, он полностью вытянул ее и только тогда перевел взгляд на свою ладонь.

На ней лежало кольцо, надетое на цепочку. Я наблюдала, как он изучает правильной формы кристалл, искусно помещенный неведомым мастером точно в центр золотой окружности. Прошла целая вечность, прежде чем Гэбриел снова посмотрел на меня. Пальцы его играли кольцом, он словно листал книгу с историей моей жизни, силясь найти страницы с ответами на свои вопросы.

Лизнув подушечку большого пальца, Гэбриел вытер кровь у меня вокруг рта и, приблизившись, коснулся моей верхней губы своими губами – так нежно, будто бабочка задела крылом.

– Нам предстоит долгий разговор, когда ты поправишься, – с улыбкой пообещал он.

И я, почему-то очень довольная, снова провалились в темноту и заснула.

Я заворочалась в постели – стало уже слишком светло, чтобы спать. Лучи яркого зимнего солнца заливали комнату, от приоткрытого окна тянуло холодком. Я уселась в кровати и выпрямилась. Где я? Как долго здесь нахожусь? В голове туман – совершенно не помню, что случилось. Точно знаю лишь одно: я не умерла.

Рука! Я откинула край одеяла: все в порядке, на бледной коже ни следа. Попробовала сползти с кровати, нащупала ногами пол, встала. В углу на стуле лежала аккуратно сложенная куртка, рядом стояли мои туфли.

Стараясь не шуметь, я на цыпочках пересекла комнату: каждый шаг стоил мне больших усилий, ноги подгибались. Нагнулась за туфлями и дернулась от резкой боли, пронзившей спину ниже шеи. Провела рукой – пластырь. Недолго думая, я подцепила край и резко сорвала его. Встала боком перед зеркалом, висевшим рядом. На плече сзади был заметен шрам: кожу зашивали.

И тогда я вспомнила, что получила пулю.

Пытаясь не делать резких движений, я надела куртку поверх разорванной футболки и сунула ноги в перемазанные туфли. По куртке расползлось багровое пятно. Я осторожно стянула ее и провела рукой по волосам – они слиплись от запекшейся крови. Чем дальше, тем лучше. С помощью широкой резинки, которую всегда носила на запястье, я собрала волосы в огромный узел.

Очередное воспоминание пронзило меня. Гэбриел! Он – мой сон, моя мечта – он здесь! Мы вместе!