– Привет! – прошептала.

И вдруг радость толкнулась в груди. Словно до этого она что-то никак не могла понять, а теперь все стало ясно. Вот он – Олег. Ничего не закончилось. Все продолжается!

– Олег! – взвизгнула Маша, перепрыгивая колдовской порог и повисая у него на шее.

Все, монстры смело могли входить в ее жизнь.

– Как же ты нашел меня? Почему не позвонил?

Она сыпала вопросами, не дожидаясь ответа.

– У тебя телефон не отвечал, я подумал, что-то случилось.

– Телефон? – Она хлопнула себя по бокам, словно проверяя карманы. – Ах, телефон! Его у меня мама забрала.

– У тебя чудесная мама! – неожиданно согласился Олег. – Я пришел к тебе, и она мне сказала адрес.

– Кто это?

Оказывается, Шульпяков никуда не ушел. Стоял, внимательно смотрел сквозь стекла очков. Взгляд у него был колючий, отталкивающий.

– Это Олег!

– А-а-а, – протянул Глеб и равнодушно отвернулся.

– Пойдем же, пойдем! Я тебя со всеми познакомлю!

– Когда ты весь день не брала трубку, я испугался, что больше не увижу тебя.

– А я всю ночь проплакала, думала, все закончилось.

Они танцевали, и им было все равно, какая звучит музыка – быстрая или медленная, грохочущая или еле слышная. Они не спеша переступали на занятом пятачке. Наверное, музыка выключалась – они этого не слышали.

– Зачем ты его притащила? – шипела вечером Юлька. – Вы вдвоем могли вообще не приходить! Танцевали бы где-нибудь в подворотне. Вам же никто не был нужен.

– Ты теперь поняла, какой он! – вздыхала Маша.

– Подумаешь. – Юлька смотрела в сторону. Наверняка завидовала. – Колесников обиделся. Он весь вечер собирался с силами, чтобы тебя пригласить на танец, но ты же от своего не отлипала.

– Он клевый! – снова вздыхала Маша.

– Ты меня вообще слышишь? – злилась Юлька.

Степанова стала заниматься. Это было мамино условие – идет гулять только после того, как выполнит с десяток заданий. Каникулы, утро свободное, почему бы и не позаниматься? Она лихо сокращала дроби, выписывала формулы, вчитывалась в биографии давно умерших людей. И в каждом задании видела маленький шажок вперед – ближе к Олегу на целый пример.

Неделя, другая.

Ноябрь нудел ветром и дождем, пачкал сапоги, заставлял прятать руки в карманы. Маша смотрела на пасмурное небо. Из подъезда ей было видно немного – рваный пятиугольник между ее домом и высоткой напротив. Еще боковые дома старались, чтобы обзор был поменьше.

– Скорей бы зима, – жаловалась она.

– Ты любишь снег?

– Я люблю зиму.

Они уже полчаса стояли около входной двери, не в силах расстаться. Каждый раз находилась новая тема. Стояние в подъезде стало ритуалом. Вроде бы условились о следующей встрече, вроде бы сказали: «Пока». Но все равно стояли, смотрели вокруг, договаривали начатые темы, заводили новые разговоры. Однажды простояли так два часа. Маша закоченела. Перебрались в подъезд. Но внимательные взгляды жильцов, ожидающих лифт, выгнали опять на холод.

– Слишком тепло не одевайся в следующий раз, – прошептал Олег.

Заинтригованная Маша выбрала темно-фиолетовые колготы, короткую шерстяную юбку, свитер и куртку в пояс. Олег фыркнул, увидев ее наряд, и повел к троллейбусным остановкам.

Они приехали на каток. Огромный спорткомплекс, убегающие под потолок трибуны. Подо льдом хоккейная разметка – центральный круг, полукружья зон нападающих и защитников. От белесой поверхности веяло давно забытым морозцем. Словно, и правда, пришла зима. Настоящая. Как и должно быть в середине ноября.

Им выдали коньки. Рядом с уверенно шнурующимся Олегом Маша почувствовала себя неловко. Вот как сейчас оплошает, как грохнется.

Но грохнулся Олег. Они успели покататься всего ничего, как Маша споткнулась, неловко оперлась о руку Олега, дернула его на себя. Олег совершил умопомрачительный кульбит и плашмя рухнул на лед. Вылетел из кармана сотовый телефон. На взрытой снежной крошке появились красные пятна. Маша попыталась поднять Олега, но сама плюхнулась на попу.

– Ты жив? – Она испуганно смотрела на его разбитые ладони.

– Если что-то болит, значит, жив, – простонал Олег, садясь на лед.

– Ноги? Руки? – теребила его Маша. Олег морщился.

– Как я, а? – все переспрашивал он, медленно приходя в себя.

Штаны оказались порваны на коленке. Сидеть на льду было холодно, Маша снова начала поднимать Олега.

– Ты подожди меня в кафе, – попросил он и медленно, ковыляя, побрел к выходу с катка.

Маша с жалостью смотрела ему вслед, понимая, что ничем помочь не может. Попыталась встать.

– Твой парень уронил. – Обдав ледяной крошкой, около нее затормозил мальчишка.

Сначала она вспыхнула от словосочетания «твой парень» – было чертовски приятно, потом только поняла, что ей отдают мобильный Олега. Сразу вспомнила, как черная коробочка отлетела в сторону.

– Спасибо, – пробормотала смущенно, потому что незнакомец еще и помог подняться.

Нет, все-таки жизнь штука хорошая. И мир – добр и честен. И вообще – все было прекрасно.

В первую секунду она не поняла, что это издает такой странный звук. Даже испугалась – прямо в руке у нее что-то пыталось взорваться.

Трам-пам-пам – повторилась музыка.

Повальная мобилизация! Сотовый Олега. Усмехнулась, вспоминая, как эта музыка постоянно прерывала их разговоры, как вклинивалась в его рассказы, как отвлекала от кино.

«Какая назойливая мама», – подумала Маша.

Она не собиралась читать чужие сообщения. Просто разжала кулак и глянула на требовательно гудящий телефон.

Это была не мама.

Некто, спрятавшийся под ником «Котенок», спрашивал «Когда ты?..» Чтобы прочитать сообщение дальше, надо было снимать блокировку клавиш и открывать папку «Входящие». Ничего этого делать она не стала.

Экран медленно гас, словно телефон вдруг понял, что сообщение доставлено не по адресу, что читающий его сейчас человек – ошибочный адресат.

Сразу в голову полезло слишком много мыслей. Что может спрашивать Котенок? Когда ты придешь? Когда ты принесешь мне собрание сочинений Льва Николаевича Толстого? Когда ты – что? Давно они знакомы? Котенок… Понятно, что приятеля он так не назовет. Значит, девушка. Он Машу никогда так не звал. Он вообще никогда не называл ее уменьшительно-ласкательными именами. Маша. Пару раз – Машенька. Один раз – любимая, малыш. Значит, Котенок появился недавно? Или давно? Эсэмэски сыпались с первого дня знакомства. Котенок уже был. Он уже спрашивал: «Когда ты?..», и Олег ему отвечал, что как только уйдет от Маши. И шел. А когда говорил, что занят, был с ней? «Ребенка надо сводить в зоопарк!» А потом примчался на вечеринку, чтобы смотреть ей в глаза и врать. Врать постоянно!