Сегодня вечером все эти люди увидят его, сына домработницы, в компании Фэллон Стюарт. Это будет замечательно. Он убьет одним выстрелом двух зайцев: заявит о себе как о претенденте на место в высшем обществе и проведет время с женщиной, которая станет его женой. Ему осталось только убедить Фэллон, что она не сможет от него уйти.

«Оденься понаряднее».

Стоя перед огромным зеркалом в позолоченной раме, Фэллон окинула взглядом свое длинное красное платье с глубоким декольте и разрезом сбоку на подоле. Ее наряд был сексуальным, но это вовсе не означает, что она хочет завершить вечер по‑другому, нежели вчера. Из театра каждый поедет к себе домой.

Но готова ли она к встрече с Гейджем? После разговора с ним она несколько раз собиралась перезвонить ему и отменить свидание, но не сделала этого, потому что в глубине души хотела встретиться с Гейджем.

Она не могла понять, почему ее к нему влечет спустя столько лет. Он пробудил в ней жгучее желание, и она не знала, как его контролировать.

Раздался звонок в дверь, и внутри у Фэллон все упало. Назад дороги нет. Взяв красную сумочку и шаль, она направилась к выходу.

Открыв дверь, она увидела Гейджа, стоящего на пороге. Он был в черном смокинге и белой рубашке с красной бабочкой, которая была чуть темнее ее платья. Фэллон заглянула в его глаза цвета бренди, и у нее пересохло во рту.

– Ты потрясающе выглядишь, – сказал Гейдж.

– Спасибо, – спокойно ответила она, накидывая на плечи шаль.

Гейдж взял ее за руку и повел к ожидавшему их лимузину. Когда они забрались в салон и шофер закрыл дверцу, Гейдж достал из ведерка со льдом бутылку «Дом Периньон», наполнил два бокала и протянул один Фэллон.

– За незабываемый вечер, – сказал он, чокаясь с ней.

Фэллон не сомневалась, что надолго запомнит это свидание.

Гейдж отдал за билеты целое состояние. Когда они с Фэллон прибыли в театр, их проводили в ложу, откуда вся сцена была как на ладони.

Постановка была великолепная. По окончании представления все зрители встали и устроили артистам бурную овацию.

– Не знал, что ты так любишь оперу, – сказал Гейдж, когда они с Фэллон вышли из зала.

– Я прихожу сюда время от времени вместе с отцом, – ответила она. – Мама говорит, что ей в опере скучно. А мне нравится опера. Плюс ко всему ее посещение дает мне возможность провести время с отцом.

– Это хорошо, – задумчиво произнес Гейдж, покидая вместе с ней здание театра.

– Ты знал своего отца?

Гейдж сердито посмотрел на Фэллон, и она поняла, что ей не следовало задавать ему столь личный вопрос. Но разве они встретились сегодня не для того, чтобы лучше друг друга узнать?

Лимузин ждал их на обочине. Когда они в него сели, Гейдж попросил шофера поднять перегородку, отделяющую переднюю часть автомобиля от салона.

– Куда мы едем? – поинтересовалась Фэллон, чтобы ослабить неловкое напряжение, которое установилось между ней и Гейджем после того, как она спросила его о его отце.

– Я его не знал, – неожиданно ответил Гейдж. – Моя мать никогда о нем не говорила. Однажды она лишь сказала, что он был намного старше ее и воспользовался ее молодостью и наивностью. Когда она забеременела, он ее бросил, и она больше никогда его не видела.

– Значит, вот почему ты тогда меня оттолкнул, – мягко произесла Фэллон. – Ты не хотел быть похожим на него.

Взгляд Гейджа затуманился.

– Ты очень проницательна. Но, признаюсь, если бы ты была постарше, я бы тебя не оттолкнул.

– Правда?

– Да. Я взял бы то, что ты мне предложила.

– Почему?

– Потому что я тебя хотел. Я желал тебя тогда и желаю сейчас.

От его пристального взгляда во рту у Фэллон пересохло, и она потянулась за шампанским.

Гейдж перехватил ее руку, и от его прикосновения ее кожу начало покалывать.

– Я тебя пугаю, когда говорю так открыто?

– Ты имеешь в виду резко?

– Я имею в виду честно. Тебе тоже следует попробовать быть честной.

Ее охватил гнев.

– Я честна с тобой. Я приняла твое приглашение на свидание, хотя инстинкт самосохранения приказывал мне бежать подальше от опасности.

– Ты считаешь меня опасным?

– Да! Но я не могу.

– Не можешь что?

– Не могу перестать тебя хотеть. Это достаточно честно?

– Это замечательно, потому что я весь день мечтал тебя поцеловать, – пробурчал Гейдж и притянул ее к себе.

Не успела она опомниться, как оказалась у него на коленях. Он провел пальцем по ее щеке, и ее пульс участился.

– Я знаю, ты не хочешь меня желать, Фэллон, но твое тело тебя предает.

Обняв ее одной рукой за талию, он приложил другую руку к ее щеке и накрыл ее губы своими.

Его губы были нежными и в то же время настойчивыми. Прижавшись к нему, Фэллон ответила на его поцелуй. Его язык ворвался внутрь ее рта и принялся изучать там каждый уголок. Внизу живота Фэллон вспыхнул огонь и начал распространяться по всему телу. Ее грудь набухла и стала тяжелой. Словно почувствовав ее боль, Гейдж накрыл ладонью один упругий холмик и принялся тереть большим пальцем сосок, пока он не затвердел под одеждой.

В ответ на эту сладостную пытку Фэллон застонала. Ей захотелось, чтобы он прижался губами к ее соску. Только ей пришла в голову эта мысль, как Гейдж спустил корсаж ее платья, накрыл ртом ее сосок и принялся его посасывать и обводить кончиком языка. Фэллон почувствовала невероятное удовольствие от его ласки. Когда он переключился на другой сосок и слегка прикусил его зубами, боль внизу ее живота усилилась.

Разве она не знала, что сегодняшний вечер закончится именно так? Теперь, когда желание вырвалось на волю, она не знала, сможет ли снова его обуздать.

Гейдж водил руками по телу Фэллон. Касался тех мест, к которым он так давно мечтал прикоснуться. Теперь, когда она находилась в его объятиях, его разум полностью отключился. Он был возбужден до предела и мог думать лишь о том, как овладеет ею прямо в лимузине.

Снова накрыв губы Фэллон своими, он распустил ей волосы, и они рассыпались по плечам. Не переставая ее целовать, он задрал подол ее платья и погладил ее стройные бедра. Фэллон застонала, когда он запустил пальцы ей под трусики и начал ласкать нежную складку между ее бедер. Она запрокинула голову, и ее дыхание стало неровным и поверхностным. Она была готова его принять. Собственное тело предало ее, и она ничего не могла с этим поделать.

Когда начал медленно погружать палец в ее теплую влажную пустоту, ее внутренние мышцы сомкнулись вокруг него. Она заерзала у него на коленях, постанывая от наслаждения. От ее движений его восставшая плоть под одеждой превращалась в сгусток боли. Словно мстя ей за это, он ускорил темп, и ее глаза затуманились от страсти.