– И что дальше-то? Ты мне не брат. И то, что мы на одном корабле, не делает нас друзьями.

Тут у меня случился проблеск разума. Или, в кои-то веки, приступ самосохранения. Не уверен, что в моем случае одно отличается от другого. Как бес противоречия сильнее всего искушал на краю высокого утеса, так и мозг особенно хорошо соображал сейчас, когда пришла беда.

Я потерял всех родных. Их любовь, их поддержку ничто не сможет заменить. Но люди могут доверять друг другу. Даже если они друг друга раздражают. И годы дружбы с Бенни потом не раз это доказали.

– Слушай, давай договоримся, – сказал я ему в тот день, много лет назад, когда мы на корабле его погибшего дяди спасались от резни. – Давай дадим клятву: всегда, что бы ни случилось, поддерживать друг друга. Защищать, помогать и заботиться сначала друг о друге, а потом о себе.

Бенни отер с лица черноту, и стало видно, какие у него красные, опухшие глаза. Он был так же одинок, как и я. Ему, как и мне, отчаянно нужно было чье-то плечо и хотя бы иллюзия поддержки.

И он согласился. С тех пор ни один из нас не нарушил клятву.

* * *

Теперь, спустя восемь лет, в кабинете Квинт, Бенни впервые ошарашил меня своей враждебностью. А потом сказал, что нас убьют.

Забыв, что Квинт и слышит каждое наше слово, я ляпнул:

– Мы можем взломать этот имплант, чтобы он не взорвался.

– Имплант сдетонирует при любой попытке извлечь его без кода разблокировки, – вмешалась Квинт. – Код разблокировки состоит из двадцати девяти цифр, и его знает только мой босс.

Бенни все так же сидел со скрещенными руками, злобно пялясь на меня. За эти восемь лет наши дороги могли разойтись много раз, возможностей хватало. Даже можно было вернуться на Кийстром: уничтожили только Итаку, а остальную планету пощадили, правительство ведь сдалось Посланникам. Но как жить под властью чудовищ, которые убили твоих друзей и родных? Как вернуться туда, где больше нет дома, каким ты его помнишь? Мы лишились всего: дома, родных, даже гражданства – только сами остались друг у друга. Поэтому и держались вместе все эти годы.

Доверие не обязательно должно идти в связке с привязанностью, если есть общая цель. Нашей общей целью было выжить.

– Откуда нам знать, что вы действительно установили эти ваши импланты? – требовательно спросил я.

– Импланты безболезненны и не выявляются при стандартном медицинском сканировании, – призналась Квинт. – Но вы почувствуете их, если прикоснетесь к определенному участку черепа.

Я поднял руку, провел пальцами по затылку там, где болело. И почувствовал: что-то маленькое, плотное, твердое. Будто горошина под кожей.

Рука опустилась. Можно же сбежать, подумал я, только бы добраться до корабля, и мы сбежим. Найдем врача или хакера, который сможет достать эту…

– Имплант сдетонирует, если его носитель окажется дальше обозначенных границ, – сказала Квинт, словно прочитав мои мысли. Ни сочувствия, ни раскаяния в голосе – только легкая досада. – Босс может сам активировать детонатор, если узнает о намеренном срыве операции: перепродаже данных, копировании их для личных целей, нарушении секретности путем разглашения деталей операции и так далее. Во избежание подобных нарушений с вами отправится наблюдатель, а именно я.

Да, они действительно загнали нас в угол. Возможно, этого можно было избежать, прими я их предложение раньше. Но пока не нырнешь, разве поймешь, глубоко или мелко? Не мог я принять предложение ее босса, не узнав, сколь упорно он будет настаивать.

Дух противоречия… Попав в переплет, я всегда сделаю еще хуже.

Бенни по-прежнему стискивал пальцами свои локти. Казалось, стоит ему разжать руки, и грудная клетка лопнет, выпустив наружу накопившуюся ярость, словно языки пламени.

– Что ж, я согласен, – сказал я.

– Отлично, – кивнула Квинт. – Взрыв сверхновой ожидается через одиннадцать дней, поэтому мы вылетаем немедленно.

Бенни отвернулся. Это была его единственная реакция на мою уступку, и она ранила сильнее, чем внезапная хирургическая операция, которую мне сделали по милости Квинт.

– Корабль болтается там уже тысячу лет, – напомнил я. – Уверены, что никто за это время не нашел то, что вы ищете?

– Знания, которые становятся общим достоянием, теряют ценность, – отозвалась Квинт. – Если бы у босса были хоть малейшие сомнения, экспедиция бы не состоялась.

Вот так я и узнал, что на «Безымянном» никого не должно быть.

7. Огнеглазка и Посланник

Душераздирающий вопль незнакомки вывел нас всех из ступора.

– Откуда она тут взялась, черт ее дери? – рявкнул Бенни. Краем глаза я заметил, как Лия поднимает пушку.

– Стой! – крикнул я, но Лия шагнула вперед, держа оружие наготове. Я вклинился между ней и незнакомкой и схватил ту за плечи, оказавшись к Лии спиной.

Женщина вдруг умолкла. Лицо у нее было грязное и очень худое, как от долгого недоедания, огромные глаза казались еще больше из-за впалых щек. Возраст не угадывался, но она точно была взрослая. Возможно, старше меня.

Может, Лия уберет пушку, если будет меньше бояться? Для этого нужно, чтобы странная незнакомка села, и я слегка нажал ей на плечи, увлекая вниз. Она чуть напряглась, но потом послушно опустилась на пол. Я присел рядом.

На ней было что-то вроде драной, много раз латанной военной формы, непонятно даже какого цвета. Но под грубой тканью ощущались неожиданно крепкие мышцы рук и плеч.

Ее огромные глаза были светлее и ярче кожи, почти янтарные. Как огоньки в тыквах-фонариках, которые мы на Кийстроме зажигали каждый год. Когда я сел, их взгляд скользнул мимо, сфокусировался на моих спутниках.

– Вы говорили, корабль пустой! – возмутилась Лия. Судя по тону, оружие она не опустила.

– Мы были в этом уверены. – Голос Квинт был непривычно высоким. – Она явно сумасшедшая. Убейте ее.

Я удивился. Такой кровожадности можно было ожидать от Лии или Бенни, но не от рафинированной неженки Квинт.

– Э, нет, погодите! Нельзя же просто так взять и убить, она ничего вам не сделала! – возмутился я. – И может быть, знает что-то важное.

Я вновь глянул в ее странные глаза-огоньки.

– Меня зовут Шон. А тебя как?

– Да она просто из какой-нибудь пиратской шайки. Застряла тут и тронулась умом, – с презрением бросила Квинт. Она нервно расхаживала позади меня из стороны в сторону: я мог отследить это по движению глаз странной женщины, которыми она следила за происходящим через мое плечо. – Нет, ну точно сумасшедшая, только гляньте на нее!

Но безумием от этой Огнеглазки не пахло, в буквальном смысле. Не было смрада бесприютности, который исходил от потерявших все бедолаг, да и от меня самого,