что сейчас он охотится именно на меня. И я должен был понять, что у Рэя есть при себе оружие. Вместо удара, который я ожидал от него получить, Рэй проткнул меня им прямо между ребер, и я рухнул на пол, оставив Франклина без защиты.

Мы не должны были приносить оружие в круг, но на войне важнее всего победа. Я потерял бдительность, и Рэй напомнил мне, что доверие не тому человеку может быстро обернуться смертельной опасностью.

— Сделай это, Фрэнки.

Я приседаю, готовясь к тому, что не только он будет унижать меня, но и все остальные, после моей вчерашней победы. Так мы становимся сильнее. Спарринг не был проблемой, особенно когда я могу поднять машину голыми руками. Численное превосходство мужчин равной силы держит в напряжении и на вершине нашей игры. Мы чаще проигрываем, чем выигрываем, но при этом сражаемся со всей свирепостью, которую один противник никогда не смог бы спровоцировать.

Словно по сигналу, круг переходит в атаку. Стоя спиной к спине с Джеком, я оцениваю наиболее уязвимых из нападающих. Рэй смело наносит первый удар. Я пригибаюсь и бью его по ногам. Когда он падает, я хватаю его за руку и замахиваюсь изо всех сил. Я совсем не испытываю жалости, когда слышу, как его рука выходит из сустава. Те, кто находится справа от него, спотыкаются под натиском и тяжестью его атак, что дает мне время подготовиться к следующей угрозе.

Франклин наносит удар ногой в грудь. Одно из моих ребер громко хрустит, но легкое не задевает. Я отскакиваю от спины Джека и использую боль в груди в своих интересах. Я обрушиваю на Франклина громовые удары один за другим, пока он не превращается в кровавую кучу у моих ног, затем переступаю через него. Он выживет.

Позади себя я слышу звук падающих на пол тел и хруст костей. Я не оборачиваюсь посмотреть на побоище. Джек прикрывает мою спину. Всегда. Я бы каждый раз выбирал его в качестве партнера, если бы не думал, что постоянное поражение подорвет моральный дух сослуживцев.

Мне немного жаль трех оставшихся противников. Билли каждый раз можно сбить с ног ударом в голову. Аллен не защищается от второго удара. И я не знаю, как Эдвард зашел так далеко и все еще стоит.

Я сваливаю Билли на пол первым, потому что в прошлом его хороший удар стоил мне победы. У Аллена нет шансов, потому что Эдвард отступает, как будто вежливо ждет своей очереди. Я наношу Аллену несколько легких ударов, которые отвлекают его от последнего, мощного, что откидывает его голову назад и, вероятно, ломает шею.

Все, что осталось, — это убрать Эдварда, и я не хочу его бить, но должен.

Он великолепен, но почему-то недостаточно умен, чтобы понять, что добрым нет места на войне. Из-за добрых гибнут люди.

Я даю ему шанс ударить меня. Он это делает, но не с той силой, на которую, я знаю, он способен, и это выводит меня из себя настолько, что я бью его в челюсть снизу вверх, отчего он отлетает футов на двадцать назад.

Когда я поворачиваюсь, двое, которых я сбил с ног с помощью Рэя, бросаются на меня сбоку. Я подпрыгиваю и разворачиваюсь, нанося удар ногой в сторону лица одного из них. Когда он падает, я использую его как ступеньку, чтобы вскочить и замахнуться кулаками на второго. Он наносит несколько ударов, один в мое уже сломанное ребро, выбивая воздух из легких, но я отправляю его на землю безжалостными ударами головой.

Держась за бок, я поворачиваюсь, чтобы проверить успехи Джека. Он стоит, широко расставив ноги и уперев окровавленные руки в бока, с широченной ухмылкой.

— Ты слишком долго. Я уже подумывал прийти на помощь.

Я осторожно дотрагиваюсь до своего бока. Следующие несколько часов он будет болеть.

— Пошли, принесем всем льда.

Глава седьмая

‡

Мерседес

Провиденс, Род-Айленд

2024

Мой воображаемый друг не исчезает и не проявляет ко мне особого интереса. Последние пятнадцать или около того минут он стоит у окна и смотрит на город. Что касается фантазий, то эта на удивление никакущая.

Возможно, мне следует вызвать врача.

Не отворачиваясь от окна, он говорит:

— Я знал, что за автомобилями будущее. Планировал купить, когда вернусь домой с войны. У всех ли сейчас есть такие?

— В значительной степени.

— Джек думал, что автомобиль плохой выбор. Лошади… были дешевле и надежнее.

— Джек?

— Мой боевой товарищ, — мы оба на мгновение замолкаем, затем он продолжает: — У тебя есть лошадь?

— Нет. Хотя однажды я каталась на ней. В отпуске с родителями. Я была напугана и не хотела, но они все равно заставили меня это сделать. Я была так зла на них.

— Они мертвы? Твои родители.

— Нет. Они в Южной Каролине. Они хотели жить там, где потеплее.

— Мои, должно быть, давно мертвы — вместе со всеми, кого я знал.

Это угнетает. Я беру Майка на руки и прижимаю к себе. Он не протестует.

— Мне жаль.

— Я бы все равно не смог вернуться домой. Может, это к лучшему.

— Я знаю, что ты ненастоящий, но ты справляешься с одиночеством лучше, чем я. Меня пугает практически все.

Он оглядывается на меня, прежде чем вернуть внимание к машинам внизу.

— Единственное, что когда-либо делает страх — это сдерживает человека.

— Да, — я глажу Майка по голове, и он трется о мой подбородок. — Родители говорили мне это всю мою жизнь. Однако я такая, какая есть, и я привыкла держаться от всего в стороне.

Он полностью поворачивается ко мне, и у меня перехватывает дыхание. Медали на его широкой груди сверкают. Он не только выше мистера Номер 414, но и выглядит сильнее. Я хочу, чтобы он поднял меня в воздух и закружил. Я хочу, чтобы меня обхватила одна из его сильных рук, и он целовал мои губы до тех пор, пока не станет неважно, настоящий он или нет.

— Я слишком хорошо помню это чувство. Я не годился для службы в армии, по крайней мере, так говорилось в моих документах об отказе — это было трудное время.

— Ты выглядишь здоровым.

— Я здоров. Сейчас.

— Ч-что с тобой было не так?

Вместо ответа он подходит и смотрит мне в глаза.

— Как тебя зовут?

— Мерседес. Мерседес Хоппер.

— Приятно познакомиться, Мерседес, Мерседес Хоппер. Меня зовут Хью Эмерсон.

— Слишком много медалей для человека без титула перед именем, — шучу я. Когда он не