Северин кивнул и посмотрел на часы.

– Тогда иди вниз. Остальные прибудут с минуты на минуту.

Северин знал: для того, чтобы стать богом, нужно отрешиться от всего, что делало тебя человеком. Усилием воли он уничтожил то теплое чувство, которое разгоралось у него внутри при взгляде на Зофью, и ощутил, что постепенно становится все менее человечным. Он мог бы дать ей денег, чтобы она могла уехать домой, но не сделал этого. На секунду у него промелькнула мысль, что, если бы у нее не было сестры, – не было бы и причины возвращаться в Польшу… Но что-то в нем противилось такой идее. В итоге он решил отправить к ее сестре врача. Северин убедил себя в том, что это более прагматично и расчетливо. Что это ничего не значит. Но даже повторяя себе эту мантру, он вспоминал их первую встречу.

Два года назад до него дошли слухи о блестящей еврейской студентке, которую исключили из академии, а затем отправили в тюрьму за поджог и неправомерное использование своих способностей Творения. Эта история заинтересовала Северина, и он отправился в тюрьму, чтобы навестить девушку. Зофья оказалась пугливой, словно жеребенок, а из-за своих ярко-синих глаз больше напоминала какое-то неземное существо. Он не мог бросить ее там, и в итоге забрал юную преступницу с собой в Эдем. Через несколько дней прислуга сообщила ему, что каждую ночь девушка спала на полу, укрывшись одеялом и совершенно игнорируя наличие пуховой кровати.

От этой новости внутри у Северина потеплело.

Он делал то же самое в доме каждого из своих приемных отцов. Они с Тристаном никогда не оставались надолго, поэтому было опасно к чему-либо привязываться. Даже к кровати. Северин убрал всю мебель из комнаты Зофьи и дал ей каталог, чтобы она могла выбрать то, что ей захочется. Он объяснил девушке, что стоимость каждой вещи будет вычтена из ее зарплаты, но, по крайней мере, все это будет принадлежать только ей.

– Я понимаю, – тихо сказал он.

И тогда Зофья впервые ему улыбнулась.

ПОДХОДЯ К астрономической комнате, Северин услышал звуки пианино. Музыка парила в воздухе, и ноты, полные надежды, проникли под его кожу, заставляя молодого человека замереть на месте. Эти звуки заглушили все его мысли, и на одно яркое мгновение ему показалось, что они исходят от звезд, словно Музыка Сфер, двигающая планеты в мерном ритме. Когда музыка остановилась, Северин выдохнул, чувствуя, как его легкие болят после долгой задержки дыхания.

– Сыграй еще раз, Гипнос! – сказала Лайла.

Северин знал ее достаточно хорошо, чтобы услышать улыбку в ее голосе. Звук его собственного пульса прогнал остатки чарующей мелодии. Ей легко было улыбаться. В конце концов, она никогда ничего не теряла. Возможно, она была разочарована, что они не смогли найти Божественную Лирику, но эта книга была нужна ей лишь для того, чтобы удовлетворить любопытство, касающееся ее прошлого.

– Когда ты научился так превосходно играть на фортепиано? – спросила Лайла.

– Не так уж он и хорош, – проворчал Энрике.

Два года назад Энрике пытался – ко всеобщей досаде – научиться играть на пианино. Вскоре его «игра» наводнила коридоры отеля. Тристан объявил, что от этой музыки увядают все его растения, после чего Зофья «случайно» пролила растворитель для дерева прямо на инструмент. Таким образом, уроки были прекращены.

В комнате снова зазвучала музыка, пробуждая в его сознании мысли о прошлом. Северин впился ногтями в ладони, умоляя своих призраков оставить его в покое. Воспоминания поблекли, но все же он успел уловить запах любимых роз Тристана.

Фантомный аромат заставил его пошатнуться. Чтобы не упасть, Северин выставил вперед руку и схватился за тяжелую дверь. Музыка резко оборвалась.

Подняв глаза, он увидел Гипноса, который склонился над фортепиано, а его руки застыли над клавишами. Лайла сидела на своей любимой зеленой кушетке, напряженно выпрямив спину. Зофья замерла на высокой табуретке, сжав в руках новую пачку спичек. Энрике, расхаживающий туда-сюда вдоль полок с книгами, резко остановился.

Перед глазами Северина возникли две картинки. Раньше. И сейчас.

Раньше здесь был теплый чай и сахарное печенье. Смех. Северин медленно выпрямился, отпустил дверь и одернул манжеты рубашки, словно проверяя, решится ли кто-нибудь из них посмотреть ему в глаза.

Никто, кроме Гипноса, не поднял на него взгляд.

Гипнос опустил руки на клавиши.

– Я слышал, у тебя есть хорошие новости, mon cher.

Северин заставил себя кивнуть, а затем указал на полки с результатами исследований.

– Прежде чем я начну, давайте вспомним все, что мы уже знаем.

Гипнос вздохнул.

– Это обязательно?

– Прошло много времени, – сказал Северин.

– Два месяца, кажется, – холодно напомнила Лайла.

Северин даже не посмотрел в ее сторону. Вместо этого он указал на Энрике. Несколько секунд Энрике растерянно смотрел на своего начальника, пытаясь собраться с мыслями. Наконец он прочистил горло и указал на рисунок, висящий у него за спиной. На нем была изображена гексаграмма – символ Падшего Дома – золотая пчела и библейская Вавилонская башня.

– В течение последних месяцев мы пытались определить местонахождение Божественной Лирики – древней книги, в которой описаны секреты силы Творения, а также способ соединить Вавилонские Фрагменты. Падший Дом верит, что с ее помощью им удастся овладеть силой самого Бога, – начал Энрике. Его глаза метнулись в сторону Северина, словно он хотел убедиться, что сказал все правильно. Северин лишь поднял брови.

– Эм, об этой книге очень мало информации, – торопливо продолжил Энрике. – В большинстве случаев – это всего лишь легенды. Единственная известная запись о книге была сделана одним из первых рыцарей-тамплиеров на кусочке пергамента, от которого осталась лишь часть…

Энрике поднял иллюстрацию с изображением пергамента:

Б О Ж Е С Т В Е Н Н А Я П О Э З

– О точном происхождении книги почти ничего не известно, но, судя по всему, она появилась после падения Вавилонской Башни, – сказал он. В глазах Энрике зажегся знакомый огонек. – Предположительно, у строительного участка находилась группа женщин, которые дотронулись до верхних камней упавшей башни и впитали божественный язык. Они записали полученные знания в книгу. С тех пор, каждая женщина в их роду должна была оберегать секреты этой книги, чтобы никто не смог использовать божественный язык и построить еще одну башню. Разве это не поразительно?

Ухмыляясь, Энрике указал на другой рисунок, изображающий девятерых женщин.

– Их называли Забытыми Музами, что, предположительно, являлось отсылкой к греческим богиням божественных искусств и вдохновения. Вполне удачный выбор, учитывая, что Творение – тоже вид божественного искусства. По всему древнему миру были разбросаны постройки, посвященные им, – Энрике задумчиво посмотрел на изображение. – Считалось, что не каждый может прочесть Божественную Лирику. Якобы для этого нужен особый навык, унаследованный от первых Забытых Муз по кровной линии.