— Она не соленая! — сказал я, бледнея.

— Совсем не соленая! — согласился брат.

— Значит, нас обманули! — в гневе закричал я.

Какими же мы тогда были маленькими глупцами! Мы ведь попали на берег в максимальную фазу отлива и просто-напросто черпали ладонями пресную воду Луары! А вот когда начался прилив, то тут уж точно обнаружилось, что соленость морской воды даже превосходит наши ожидания!»

В 1839 году, начитавшись приключенческих книг, наслушавшись рассказов о дальних странах и необитаемых островах, юный Жюль решил убежать в Индию. Ближе бежать не стоило. Даже боязнь наказания не остановила его. Из Нанта уходила на восток парусная шхуна «Корали», и он договорился с юнгой (таким же безумным мальчиком), что тот за небольшую сумму (карманные деньги Жюлю выдавались регулярно, и он сумел кое-что скопить) не только доставит его на борт шхуны, но и спрячет до выхода в открытое море. Там поворачивать судно из-за случайного пассажира никто не станет, а рабочие руки на борту всегда нужны. Вот прекрасный шанс разыскать пропавшего в тропических морях капитана Самбена, утешить его несчастную «соломенную» вдову. К счастью, мэтр Пьер Верн, узнав о загадочных перемещениях сына, успел на местном «пироскафе» перехватить юного беглеца.

И вот одно интересное размышление. Праздное, конечно, но всё же. Удайся мальчику побег, стал бы он когда-нибудь тем Жюлем Верном, которого мы знаем? Или — ситуация наоборот. Восхищались бы мы сейчас замечательными книгами Джозефа Конрада, не сумей в свое время юноша Юзеф Теодор Конрад Коженевский убежать из польского Львова в далекий Марсель?..

У взрослых и у детей — свои волнения.

У юного Жюля: доберется ли он до шхуны «Корали», убежит ли в далекую Индию и как к этому отнесется его отец? А у мэтра Пьера Верна: как вразумить сына?

К счастью, жизненные проблемы так или иначе решаются.

В 1844 году отец отдал Жюля в Нанте кий королевский лицей.

Обычное классическое образование — риторика, философия, логика, латынь.

Ничего особенного, но Жюлю показалось, что жизнь каким-то необыкновенным образом стала течь сразу по двум параллельным, совершенно разным, не имеющим отношения друг к другу, руслам. В одном — бесконечное штудирование скучных учебников, консультации с наставниками, спряжения, таблицы, правила, в другом — всё волшебным образом преображалось, стоило лишь взять в руки любимую книгу. На фоне бесконечных разговоров взрослых о новых заморских территориях, об империи и республике, о постоянно растущей дороговизне, в счастливом параллельном мире всё соответствовало самым благородным представлениям. И неважно, что Джеймс Фенимор Купер, автор «Шпиона», «Лоцмана» и «Осады Бостона», не сражается в морях с жестокими пиратами и живет не так уж далеко от Нанта — в Париже (одно время он был американским консулом в Лионе), — скорее, это лишь подчеркивало параллельность искусства и обыкновенной будничной жизни.

А еще Жюль Верн открыл для себя театр.

Больше того, он сам написал драму в стихах!

Правда, в Нантском театре марионеток, куда Жюль принес свою рукопись, драма юного поэта восторгов не вызвала, но с той поры театр на всю жизнь стал для Жюля Верна праздником.

Может, еще потому, что как раз в это время он влюбился.

Всеми мыслями юного Жюля Верна завладела кузина Каролина Тронсон.

Это тоже было необычно и странно. Ведь с Каролиной (она была на год старше) Жюль не первый год проводил время в одних компаниях. Вместе играли, вместе носились по зеленому тогда берегу Луары. Но почему-то именно сейчас стихи Жюля нашли адресата (правда, без взаимности). А Аристид Иньяр (1822—1898), близкий друг Жюля, будущий композитор, даже подобрал к стихам музыку.

В Шантене, где мэтр Пьер Верн в 1840 году купил для семьи летний домик, под руководством любимого всеми дядюшки Прюдана дети по вечерам разыгрывали веселые домашние представления. Софи Верн садилась за фортепиано, иногда ее заменял старший сын. Еще Жюль вдохновенно декламировал свои стихи, стараясь перехватить взгляд кузины. К сожалению, Каролину интересовали другие мальчики — спортивные, ловкие, без всякой этой блажи в голове, без стихов, без дурацких декламаций. Такие, как сноровистый Жан Кормье или напористый молодой Дезонэ. Но, боже мой, думал смятенно Жюль, как можно полюбить человека с фамилией Кормье или Дезонэ? Даже через несколько лет (в письме от 5 ноября 1853 года) он писал матери из Парижа: «Дорогая мама, пожалуйста, извести меня о мадемуазель Каролине, уж не знаю, как теперь ее фамилия, — вышла ли она замуж? Я хочу знать, как она живет и каковы ее сердечные склонности…»

В 1846 году Жюль получил диплом бакалавра.

Море, казавшееся таким далеким, резко приблизилось.

К тому же в 1847 году в Нанте было объявлено о помолвке Каролины.

Что после таких событий может держать молодого человека в провинции?

В Париж! В Париж! Только там можно найти будущее! Пироскафы и парусники, далекие моря, необычные приключения дразнили воображение Жюля, но теперь он жил еще и стихами. Пусть кузина не оценила его талант, но она еще услышит о Жюле Верне! Да и вообще, истинную ценность написанного можно узнать только в столице мира — Париже. В 18 лет самая пора завоевывать мир!

К счастью для Жюля, его отец мэтр Пьер Верн думал так же.

Правда, мэтр имел в виду Сорбонну, где можно получить полноценное юридическое образование. А стихи что? Стихи со временем забудутся. Они хороши для домашних вечеринок и праздничных событий, а вот профессия адвоката будет кормить всю жизнь. Пусть младший сын делает морскую карьеру, это в традициях семьи, но путь старшего сына предопределен. «Адвокатская контора Верн и Верн!»

Это звучало!

Воля отца неоспорима.

В апреле 1847 года Жюль впервые едет в Париж.

Сдать экзамены много времени не заняло, и лето он провел у родственников в Провансе, откуда вернулся в родной Нант, чтобы продолжить углубленные занятия по программе юридического факультета. Правда, мешали мысли о Каролине, о ее предательстве (как еще он мог объяснить ее холодность?), хотелось уехать.

В Париж! В Париж!

Нужно сказать, это был основной мотив французской литературы тех лет: провинциал рвется в столицу От «Трех мушкетеров» до «Отца Горио». Тем более что в столице все время что-то происходило. Что-то такое, что волновало, что не могло не волновать всю страну. В феврале 1848 года была принята отставка премьер-министра Гизо, а Луи Филипп, король Франции, отрекся от престола и бежал в Англию. Временное правительство провозгласило республику! Слушая такие новости, мэтр Пьер Верн качал головой. Не повторится ли страшный девяносто третий год, так талантливо и ужасно описанный в романе Виктора Гюго?