Закончив есть, девушки поспешили убрать посуду, а молодые люди ушли в дом для обещанной рисковой игры в покер. Гвен взяла тарелку и блюдо с картошкой и пошла за остальными на кухню.

– Что ты делаешь? – отчитала ее Елена, вырывая из рук посуду, стоило Гвен войти в дом. – Тебе нужно отдохнуть.

Гвен нахмурилась:

– Я беременна, а не парализована. Если мытье посуды так опасно в моем состоянии, скажите сразу, потому что я постоянно этим занимаюсь.

– Ничего страшного здесь нет. Но если есть возможность отдохнуть, почему бы ею не воспользоваться? – сказала Эдриен, проходя мимо с миской и еще одним блюдом. – Мы справимся.

Кухня была очень большой, но четыре женщины уже постоянно стукались локтями. От пятой, да еще и с большим животом, особой помощи не будет. Вздохнув, Гвен достала из сумки любимые мятные леденцы и вышла на улицу. Солнце уже село, но на небе еще были видны оранжево-красные отблески.

За бассейном и газоном, который простирался по обе стороны от дома, Гвен увидела лодочный домик и пирс, вдававшийся в залив.

«Прогулка поможет мне успокоиться», – подумала она.

Гвен скинула сандалии и пошла по аккуратно постриженной траве. Был красивый вечер, каких она давно не видела. В кронах деревьев можно было разглядеть летающих светлячков. Ветерок, дующий с берега, был теплым и соленым и смешивался с запахом свежескошенной травы.

Пейзаж напомнил ей о родном доме в Теннесси. Конечно, там был всего лишь ручей, протекавший мимо дедушкиного дома, но трава и мелькающие светлячки были такими же.

На мгновение Гвен охватила тоска по дому. Она любила Манхэттен: энергию, напор, культуру. Но она никогда не чувствовала себя там как дома. Она задумалась: покинула бы она Теннесси, если бы у нее были другие способы уехать от своей матери. Поехать вслед за парнем, к которому она едва испытывала теплые чувства, не было разумным поступком, но стало способом ускользнуть из материнских рук.

В конце концов, они с Ти разошлись, но Гвен получила то, чего хотела: шестьсот миль, отделяющих ее от дома, и свою, пусть и маленькую, квартирку.

Гвен добралась до пирса и пошла по нему к самому краю. Изредка мимо проплывали лодки, покрывая поверхность воды рябью.

Дойдя до конца жесткого деревянного пирса, Гвен глубоко вздохнула.

Воздух был полон безмятежности, которая просачивалась в ее тело, заставляя мышцы расслабляться. Даже Фасолинка успокоилась и перестала ворочаться. Жаль, что Гвен не могла позволить себе жить здесь. Ей бы пришлось устроиться сиделкой с проживанием к какому-нибудь старому богатому жителю Хэмптонса. К сожалению, заботиться об ипохондриках ей совершенно не нравилось.

Может, после родов она еще раз обдумает возвращение в Теннесси. Всем будет проще без неловких, но обязательных походов в гости. Роберт и Сьюзен получат ребенка и заживут, как и прежде, а Гвен сможет вернуться к своей жизни и начать ее заново.

Темная неподвижная вода так и манила. Гвен уже забыла, когда в последний раз окуналась в чистую, нехлорированную воду. Она села на доски и приподняла до колен платье, чтобы опустить ноги. Вода освежала своей прохладой.

Подумав, Гвен поняла, что это не такой уж и приятный вариант. Во-первых, ее окутанные романтикой воспоминания о доме никогда не совпадут с реальностью. Дед и бабушка уже умерли, их старый фермерский домик снесли. Если она вернется, ей придется жить в квартире в Ноксвилле, достаточно большом городе, особенно во время сессии в университете Теннесси.

Во-вторых, ей придется общаться с матерью. Она уже не бессильная пятилетняя девочка, но чем меньше страха ей придется испытать, тем лучше.

Шерил Райт была отчаянной матерью-одиночкой в вечных поисках любви.

Когда ее отношения развивались хорошо, Гвен мешала, и ее отправляли к дедушке. Когда отношения рушились, Гвен возвращали домой, за которым она должна была следить, пока ее мать в депрессии лежала днями в постели. Гвен подрастала и становилась больше домработницей, нежели дочкой, хотя домработницу вряд ли упрекали бы в том, что из-за нее мать не может удержать мужчину.

Узнав, что Гвен собирается в Нью-Йорк вместе с Ти, мать высказала ей все, что думает. Она предупредила, что он такой же неудачник, как и ее отец. Конечно, ее больше беспокоило, кто будет готовить ей ужин, а не эмоциональное состояние Гвен. Но это не имело значения.

Гвен уехала и не могла теперь вернуться обратно.

Вздохнув, она посмотрела на парусную лодку, проплывающую мимо. На мачту падали отблески света. Лодка звала ее за собой, будя желание поплыть следом. Может, она бы убедила капитана взять ее первым помощником, и уплыла бы от своих проблем. Неплохой план. Так она и поступила, приехав в Нью-Йорк, разве что не на лодке.

Возвращение в Теннесси будет сродни поражению. Хотя это и не связано с Ти, ее мать будет в восторге доказывать ей, что она была права. Жизнь Гвен была напряженной, но волнующей. Она работала в одной из лучших клиник страны и помогала многим людям.

За пять лет она построила свою собственную жизнь. У нее были друзья. Она была счастлива. До недавнего времени.

Около года назад, после очередных развалившихся отношений, Гвен стало преследовать ощущение, что она что-то упускает. Она никогда не стремилась выйти замуж и завести семью, которой не было у ее матери. Но в то же время ей ничто не помогало. Гвен была довольна, но не счастлива.

Вот почему она решила отказаться от мужчин. Один год без отношений. Гвен надеялась, что спустя год она будет лучше представлять, что ей нужно. До родов оставалось четыре месяца, но по-прежнему она так и не пришла к какому-то решению.

– Знаешь, я слышал, акулы приплывают в эти прохладные воды и кушают пальчики беременных женщин. Для них это деликатес. Как суши.

Гвен удивилась бы, но она слышала тихие шаги по дереву пирса.

Она не стала оборачиваться.

– Нет. Все знают, что они на выходные уплывают во Флориду. Там для них настоящий фуршет. Нет ничего лучше загорелого серфингиста.

– Хм. Качество, а не количество. – Алекс сел рядом, скрестив ноги, чтобы не замочить свои брюки, мокасины и носки в ромбик. – Что ты здесь делаешь одна-одинешенька?

– Меня выгнали из кухни, поэтому я и пришла сюда. А почему ты не играешь в покер?

Алекс пожал плечами и поглядел на залив:

– Это не моя игра. Я могу просто дать каждому по паре тысяч долларов и уйти. – С улыбкой он посмотрел на Гвен. – Зато я всех сделаю в ракетбол.

Гвен тоже улыбнулась. Она всегда считала Алекса более спортивным, чем остальные, поэтому не удивлялась тому, что он может опередить друзей в любой спортивной игре. Он был необычайно вынослив. Гвен покраснела от этой мысли и надеялась, что сумерки скроют это от Алекса. Ей совсем не хотелось его поощрять.

– Как твои дела? Кроме беременности. Мы так и не смогли поговорить до этого.