Щетинистый юркнул в дверь, а я вслед за ним, и мы оказались в тамбуре. Здесь уже можно было не сильно торопиться. Вряд ли сержанты заметили, как мы улизнули. А если даже это не ускользнуло от их внимания, то за нами они не последуют. Им сейчас хватит тех; кого они прихватили прямо на «поле боя». Причем поскольку в этот раз побоище происходило в вагоне болотников, то они, раз им некуда отступать, финансово пострадают больше.

Ну и правильно. В прошлый раз эти ребята нагрянули к нам, и после того, как все закончилось, пострадали в основном наши кошельки.

— Спорим, эти ребята не слишком торопились? — спросил меня Щетинистый.

— Кого ты имеешь в виду? — поинтересовался я.

— Сержантов, конечно. Это для них — прямая выгода. Чем позже, тем больше штрафов.

Тут он был прав.

Мы вошли в наш вагон, и я обнаружил, что большая часть моих товарищей все же ускользнула от заслуженного возмездия. Впрочем, можно поспорить, что в следующий раз…

Я плюхнулся на свою скамейку, машинально проверил, на месте ли чехол с моим автоматом, и, убедившись, что с ним все в порядке, облегченно вздохнул.

Все-таки пусть даже ненадолго оставлять свое оружие бес присмотра — не дело, совсем не дело. С другой стороны, не брать же его с собой, отправляясь на драку с болотниками? Особенно учитывая, что они в ожидании нашего визита и во избежание соблазна сложили свое в дальнем тамбуре.

Жигера не было. Очевидно, он попался. Воспользовавшись этим, Щетинистый уселся напротив меня и спросил:

— А вообще ты никогда не задумывался над тем, что если бы сержанты ехали с нами, то подобных драк могло бы и не быть?

— Сержанты? С нами? — Я покачал головой. — Нет, так не бывает.

— Да неужели?

— Конечно, не могу вспомнить ни одного случая.

— Возможно, — сухо сказал Щетинистый. — Однако я спросил тебя совсем о другом.

— О чем же?

— О том, почему сержанты не едут с нами? Может, потому, что это им выгодно? Может, они получают проценты с наложенных на нас штрафов?

Я почесал в затылке.

Возможно, он был прав. По крайней мере если судить сообразно имеющемуся у меня некоторому житейскому опыту. И все же…

— Ты хочешь сказать, — промолвил я, — что наш сержант не едет в нашем вагоне; для того чтобы мы подрались с болотниками и он мог на этом заработать?

— Доказательств у меня нет никаких. Однако как еще ты можешь все это объяснить?

— Да очень просто. Он едет в вагоне с другими сержантами. Поскольку так положено, так принято.

Я заметил, что к нашему разговору прислушиваются те, кто сидел поблизости, и это мне не понравилось. Не тот это был разговор, чтобы вести его при целой куче народа, Обычно такие вещи обсуждают с глазу на глаз. Но Щетинистый не унимался.

— А с чего это так положено? В окопах сержанту находиться с нами не зазорно. Воевать вместе — запросто. А вот в одном вагоне — нельзя.

— Может, пойдешь и скажешь ему об этом? — предложил кто-то с соседней скамейки. — В данный момент тебе даже идти далеко не придется. Всего лишь в соседний вагон.

И уже кто-то, очевидно, представив, как подобное может происходить и, самое главное, чем закончиться, тихо захихикал. Тут Щетинистый, по идее, должен был полезть в бутылку и, конечно, сморозить какую-нибудь глупость. А его, как водится, должны были поднять на смех. Вот только вместо этого Щетинистый лишь пожал плечами и сказал:

— А смысл? Если бы это что-то могло изменить?

— Значит, ты против того, чтобы бить морды болотникам? — уточнил кто-то с другой скамейки. Судя по голосу, это был Скотелок.

— Нет, — вяло сказал Щетинистый.

Похоже, он уже утратил к разговору интерес и защищался лишь из принципа;

— Так чего же ты хочешь?

— Чтобы нам честно сказали: вот, ребята, вы можете повеселиться. Но за это вам придется платить деньги из своего кармана. Э? Честно сказали и не делали вид, будто все это происходит случайно.

Тут тот, кто разговаривал с Щетинистым, с соседней скамейки, высунулся в проход, и я увидел, что это и в самом деле Скотелок.

— Просто, — назидательно сказал он, — сержанты — чистюли. А чистюлям не с руки ехать в одном вагоне с нестандартами. Чего ж тут непонятного? А ты если сдрейфил в следующий раз драться с болотниками, то так и скажи, а не придумывай черт-те что…

— Значит, ты считаешь, что я сдрейфил? — уточнил Щетинистый.

— Конечно.

— А сержанты не едут с нами потому, что являются чистюлями?

— Ну да.

— И даже тот сержант-болотник. Ну, с ушами, словно у йеху?

— Какой сержант? — удивился Скотелок. — Не было там никакого сержанта ни с какими ушами.

— Был, был, — подтвердил я. — И уши у него, как у плотоядного.

— Вот именно, — сказал Щетинистый, кивком поблагодарив меня за помощь. — Он почему не ехал со всеми? Он кто угодно, но только не чистюля.

Ответ на этот вопрос Скотелок найти не смог и сразу спрятался. А Щетинистый, похоже, совсем не обрадовавшись своей победе, быстро огляделся. Очевидно, он ждал, что ему возразит кто-то следующий, но таких не нашлось. Щетинистый хотел было что-то еще добавить, но тут в вагон ввалились попавшие под штраф. Впереди всех топал Многонагонович. Физиономия у него была совершенно разбитая, но довольная. Он громко говорил:

— Ну вот, а потом она меня, ясное дело, спросит, где это я так раскровянил чушку. И тут я ей расскажу, как мне пришлось схватиться с желтыми врукопашную, и какие они здоровые быки, и как было трудно от них отбиться. Поверь, девушки это любят. Их хлебом не корми, а дай только послушать про разные кровавые дела и зверства. А еще они любят, чтобы их миленький был самым разнастоящим героем и душегубцем. Если ты такой, то от них поганой метлой не отобьешься. Так и будут к тебе кидаться.

— Ох, врешь ты все, — сказал ему кто-то сзади.

— Я? Вру? — возмутился Многонагонович. — Да когда же это такое было?

— Частенько.

— Так, так… А поподробнее? Нельзя ли объяснить свою мысль поподробнее? И если Ты этого сделать не в состоянии…

— Думаешь?

— А вот…

Я подумал, что теперь у сидевших в вагоне появилось новое развлечение. Еще немного — и они начнут смаковать подробности миновавшей драки. И этого им хватит до самого города. По крайней мере разговор о сержантах более никого не интересовал.

Может, и к лучшему.

Отвернувшись к окну, я стал смотреть на расстилавшийся за ним пейзаж. Ничего радостного или красивого в нем не было. Все тот же пейзаж, что и полчаса назад. И даже серая полоса — та же. Она исчезнет только перед самым городом.