– Там… Там… – забормотала Алиса показывая пальцем внутрь комнаты. Губы ее дрожали.

Бонда обладавшая решительным характером, оттолкнула подругу…

Посреди большого зала возвышался принесенный откуда-то из внутренних комнат стол, покрытый толстой белой скатертью. Складки ее спадали вниз, не доставая до пола нескольких десятков сантиметров.

Поверх скатерти расставлены бутылки множества сортов виски, коньяков, водок. Напитки крепостью менее сорока градусов отсутствовали: распоряжение хозяина дома. В особняке имелся большой запас шампанского дорогих сортов, но бокалы с ним официанты вынесли на подносах всего пару раз. Азино явно желал, чтобы гости налегали на более крепкие «варианты».

Специальный человек – в обычные дни помогал повару, а сегодня вечером превратился в стюарда – охотно разбавлял виски и коньяк содовой. Одной модели – шатенке с длинными ногами, обтянутыми розовым трико – приготовил коктейль «Кровавая Мэри»: толстый слой водки на не менее толстом слое томатного сока. Краешек стакана стюард – его звали Аслан – украсил веточкой сельдерея.

– Начнем очередной раунд. – Рустам выглядел возбужденным.

Шаварский, Слепян и Миша Раизин, пять минут назад один за другим вошедшие в залу, теперь разбрелись по разным углам. Слепян – один из всех троих – подошел к столу, попросил стюарда налить порцию виски.

Насыпав в широкий стакан изрядное количество льда, Аслан свинтил с бутылки пробочку, плеснул на неровные полупрозрачные кубики «Бэлентайн».

Вынул из пачки белую бугристую бумажную салфетку, обернул ею донце и нижнюю часть стакана, протянул гостю.

Приняв из рук стюарда порцию, Слепян с жадностью прильнул губами к кромке стекла.

Алкоголь подействовал через каких-нибудь полминуты. Девушки, на которых должна начаться охота, бродили тут же, между мужчин.

«Которая из них?» – Вадик не стесняясь всматривался в лица моделей. – А вдруг Шаварский прав: и все это лишь фокус, игра, призванная раздразнить чувства участников?! В таком случае – прочь нервозность, за дело!»

У одного из окон стоял суперсовременный музыкальный центр. Вернее, только одна его часть: пульт управления и механизм, в который вставлялись диски, был подобен растущему из земли широкому стеблю тропического растения. Никаких торчащих проводов… Кубики акустической системы стояли в разных углах просторной залы.

Улыбаясь, Рустам подошел к пульту, активизировал сенсорную панель. После очередного прикосновения указательного пальца к прозрачному пластику из динамиков зазвучала мелодия, под которую крутился волчок в популярной некогда телевизионной игре «Что, где, когда». Все начали улыбаться.

Несколько находившихся в зале девиц рассмеялись в голос.

– Здорово придумано, Рустам!.. – Шаварский шатался, даже держась рукой за перила лестницы – покрытые ковром ступени шириной в один метр вели из залы на второй этаж.

Хозяин особняка картинно потупился:

– Я забыл завести эту музыку перед первым раундом. – Он поднял голову, глаза его блеснули. – Пусть каждый из вас даст слово честного человека: выполнит все условия игры! Иначе… – Рустам задумался – какие кары обрушить на голову отступника. – Каждый из тех, кто здесь присутствует, потом не подаст этому человеку руки. Итак… Вы даете слово?

Хозяин особняка неожиданно повернулся к Шаварскому.

Тот в очередной раз пошатнулся, но тут же бодро ответил:

– Даю! Честное благородное слово… Рустам, ты меня знаешь… Зачем такие вопросы?

Макс Тавурин сидел во вращавшемся кресле лицом ко входу. Руки его безжизненно свесились вниз. Кисти с тонкими длинными пальцами – белые и бескровные. Голова запрокинута назад. Через все горло проходил огромный кровавый разрез. Экстравагантный розовый пиджак модельера и такая же розовая маечка побагровели на груди от крови.

Нож валялся на полу.

Тавурин был мертв.

– Достань телефон!..

– Что такое?!.. – Николай схватился за карман пиджака.

– Мой мобильный не работает. Нет связи!..

Килин отметил: у Барона сейчас такие же странные глаза, как у исчезнувшего в черноте за порогом официанта.

Плоская «Моторола» Килина тоже не работала.

– Смотри!.. – чуть ли не во весь голос выкрикнул он. Настолько поразила его увиденная картина.

Выпив еще три порции виски «Бэлентайн», Слепян ощутил: от прежнего страха нет и следа.

Он не стремился опьянеть. Наоборот, просил стюарда наливать в стакан больше содовой. Виски получалось разбавленным гораздо сильнее положенного. Четвертую порцию виски Слепян выпил, размешав ее в огромном стакане кока-колы…

Мысль работала четко. Хотелось совершить какой-нибудь «подвиг», удивить всех.

Но роль Вадика свелась к пассивному наблюдению. Игра пошла очень напряженно. Раз за разом очередная пара гостей с завязанными глазами выходила на охоту. Медленно, осторожно, стараясь расслышать каждый шорох, шли, как по тонкому льду, между кресел и диванов. Тут же, рядом был стол, загроможденный бутылками. Время от времени, когда охотнику представлялось: возле него стоит пытающаяся задержать дыхание модель, – гость неожиданно делал рывок в сторону… Опрокидывались стулья. Либо сам человек, наткнувшись на диван, с криком летел через него кувырком. Модели визжали, кидались кто куда. Второй охотник тут же пытался воспользоваться моментом: бросался, вытянув руки, на голоса.

Визгу – все больше, но ни разу никому не удавалось осалить девушку. Один из игроков употребил другую тактику: не выжидал, не прислушивался. С первой секунды принялся метаться по залу, надеясь на удачу… Лишь свалил со стола пару бокалов, опрокинул водочные бутылки. Отпущенные на раунд сто двадцать секунд истекли.

Вадик, прихлебывая кока-колу, в которую добавлен солодовый напиток, впивался взглядом в красивые лица моделей, пытался уловить хоть какое-то различие в поведении девушек. Тщетно. Если и была среди них та, в задачи которой входило быть осаленной, – до сих пор она вела себя так же, как остальные. Либо – вариант теперь казался наиболее вероятным – прав Антон Шаварский: никакой девушки-смерть в доме нет. Все это выдумка, призванная забросить в кровь пресыщенных гостей изрядную порцию адреналина.

Слепян решился. Когда очередной раунд истек, стремительно подошел к Рустаму:

– Тогда, в первый раз… Против правил, но можно попробовать еще? – Глаза его горели.

Устроитель вечеринки углядел в них что-то, понятное только ему.

Среди гостей, сгрудившихся за натянутой ленточкой у двери в буфетную, стоял Махмут. Во взгляде – возбуждение. Он должен был играть следующим.