– Мне не важно, как зовут этого юношу, – заявила Соня. – Важно то, что он узнал меня, а значит, меня знают и любят.

Наивная Сонечка первый раз в жизни услышала слово «наркоман» и, естественно, восприняла его, как диковинное казахское имя. Толик оказался более просвещенным в этих вопросах:

– Соня, этот парень – наркоман. Он употребляет наркотики.

– При чем же тут я? – смутилась Ротару. – Мальчик, ты хочешь автограф?

Ответ прозвучал, как гром среди ясного неба:

– Таблетки! Дайте таблетки!

Изумленная Соня протянула юноше одну из упаковок, и тот, без единого слова благодарности, немедля покинул нас. По лицу Сони пробежала тень сомнения в правильности своего поступка, и, обращаясь ко мне за поддержкой, она сказала:

– Наверное, у него тоже кашель…

К тому моменту я уже сообразил, почему аптекарша отказывалась продать юноше таблетки, и каким образом он намеревался их использовать. Однако я оказался в щекотливой ситуации: поддержать Соню означало оказаться идиотом в глазах Толика. Поддержать Толика – окончательно расстроить Соню. Поэтому я промямлил:

– По-моему, у него другая болезнь.

Толик только вздохнул:

– Эх, Сонечко, Сонечко…

Однажды она пела в летнем театре имени Фрунзе, в Сочи. Дверь служебного входа из-за жары была распахнута настежь, возле нее останавливались отдыхающие и слушали доносившийся со сцены голос. Я вышел подышать свежим воздухом, поскольку духота за кулисами была неимоверная, и увидел Эдиту Пьеху собственной персоной в сопровождении дочери. Я незамедлительно пригласил их в зрительный зал, но Эдита Станиславовна предпочла дослушать песню, стоя у входа. Соня как раз пела «Алексей, Алешенька, сынок…» – драматическую балладу, требующую от вокалистки полной эмоциональной отдачи. Пьеха, дослушав песню до конца и стараясь выдержать нейтральный тон, сказала: «Эта девочка далеко пойдет».

Я еле дождался окончания концерта и рассказал этот эпизод Соне. Оценка знаменитой певицы, находившейся тогда в зените славы, была для нее невероятно лестна. Кроме того, Соня наверняка сравнивала себя с Пьехой: для них обеих русский язык не был родным, и та, и другая говорили и пели с акцентом, который с годами стал всего лишь менее заметен…

Последний концерт в парке «Ривьера» закончился рано, и на входе Соню уже ждала толпа украинских поклонников, которые скандировали: «Поздравляем! С днем рождения!» Соня была в восторге. Она посылала воздушные поцелуи и торжествующе поглядывала на Евдокименко, всем своим видом говоря: «Видишь, как меня любят!» Толик смотрел на нее сияющими глазами, он ни на минуту не сомневался, что в ее успехе есть доля его труда, он был горд и за жену, и за себя. Когда мы, наконец, сели в нашу «Волгу», восторженно ревущая толпа подхватила автомобиль и пронесла его с десяток шагов на руках. Соне это казалось апофеозом популярности.

Но в гостинице ее ждал не менее фантастический сюрприз. Соня распахнула дверь в свой номер и увидела огромный торт. Казалось, что он бело-розовым облаком парит над столом. На торте, на венке из розочек, ромашек и каких-то еще неведомых ботанике цветов, красовалась надпись: «Любимой Сонечке от молдаван». Мне показалось, что она просто остолбенела от всего этого великолепия.

Торта хватило, чтобы угостить всех многочисленных гостей и поклонников, не говоря уже о том, что сама Соня совсем по-детски объелась сладким, чем немедленно вызвала отеческое неудовольствие Толика.

Выросшая в многодетной семье, Соня не была избалована вниманием и подарками, да и муж ее не особенно баловал. Ей же, как всякой женщине, были приятны любые знаки внимания, а иногда чертовски хотелось заполучить какую-нибудь вещицу, вне зависимости от ее цены и пользы. Поэтому однажды я преподнес ей такой подарок – ромбообразное колечко «маркизик», усыпанное мелкими бриллиантами и стоимостью в 437 рублей. Толик в ответ ревновал, видя во мне не столько соперника, сколько сообщника своей жены в заговоре против его самодержавной власти…».

Кстати, дорогие подарки Ротару дарил не только Непомнящий, но и другие люди, входившие в ее близкое окружение. Например, уже упоминавшийся Тайванчик – Алимжан Тохтахунов, который часто приезжал к Ротару во время ее гастролей, особенно на юге. Он дарил ей разные вещи: от дорогих украшений до… конской колбасы, которая полезна людям, страдающим астмой. По словам того же О. Непомнящего:

«Судя по внешнему виду, в жилах Тайванчика текла корейская кровь, возможно, поэтому он носил такое экзотическое прозвище. По некоторым фразам и обмолвкам я сообразил, что Тайванчик имеет непосредственное отношение к криминальной среде, и, словно чтобы у меня не осталось сомнений на этот счет, он начал рассказывать какую-то историю о своем дружке Япончике (Вячеславе Иванькове. – Ф. Р.). Я вздрогнул от неожиданности: Япончик был известным криминальным авторитетом, с которым, по случайному стечению обстоятельств, я познакомился несколько недель назад…

Едва выяснив, кто я и чем занимаюсь, Япончик, помнится, заявил:

– Сегодня вечером увидимся на концерте.

Как всякий администратор, я, ожидая просьб о билетах или контрамарках, предусмотрительно сообщил Япончику, что все сочинские концерты Ротару проданы на неделю вперед. Но тот только усмехнулся:

– Какие места лучшие в зале?

– Ложи, но они тоже проданы, – машинально ответил я.

– Ты увидишь меня в первой ложе.

Я был убежден в нереальности этой затеи, но собеседник был непреклонен:

– Сам увидишь.

Тем же вечером я, действительно, увидел его в первой ложе – он и его друзья перекупили места за баснословные деньги. Я следил за ними во время всего концерта, пытаясь понять, какие именно чувства вызывают у меня эти люди: страх, отвращение, любопытство, или что-то еще, чему нет названия на человеческом языке, но что будоражит, как предчувствие неотвратимой катастрофы…»

Тем временем, в конце лета 73-го София вновь заглянула в Москву, где 1–4 августа дала свои первые сольные концерты в столице – в ГЦКЗ «Россия». 6–8 августа такие же «сольники» Ротару прошли и в Зеркальном театре «Эрмитажа».

В конце августа Ротару отправилась на свой второй престижный фестиваль эстрадной песни – в польский город Сопот. От Советского Союза туда, помимо героини нашего рассказа, был отправлен молодой, но уже очень популярный певец Сергей Захаров. Именно ему и суждено было стать триумфатором фестиваля с тремя песнями: «Возвращение романса» (О. Фельцман – И. Кохановский), «Королевы» (Г. Подэльский – С. Есенин) и «Маленький знак» (польская песня). В итоге Захаров был удостоен 1-й премии, 2-я досталась певцу из Ирландии Джо Кэдди, 3-я – японцу Акире Фузэ.

Что касается Софии Ротару, то она тоже исполнила три песни: «Водограй» (В. Ивасюк), «Воспоминание» (Б. Рычков – И. Кохановский) и «Кто-то» (Г. Франковяк – Я. Томаш, А. Деметьев). Именно за последнюю песню София была удостоена 2-й премии («Янтарный соловей») в номинации «За лучшее исполнительское мастерство». 1-я премия досталась группе «Скайфелл пайк» из Швеции.