— Это уже лучше, — сказала Шарлотта, благосклонно кивнув своему старому слуге. — Когда его сиятельство вернется, скажите ему, что я легла спать и прошу меня не беспокоить. Вы поняли?

— Да, миледи.

Она повернулась и вышла из гостиной.

Дернув за сонетку, чтобы разбудить слуг, Джефри думал о том, чем может закончиться вся эта история. В веселый период холостяцкой жизни лорда Рэндольфа старый слуга не раз становился свидетелем любовных забав своего хозяина с легкомысленными и бездушными девицами и молодыми женщинами. Среди последних оказалась одна юная баронесса со странной склонностью к битью посуды и ломке хрупких предметов. Несмотря на это, лорд Лавлейс пришел к выводу, что еще не встречал женщины, которую хотел бы видеть своей супругой.

В аристократических кругах Лондона мало кто не знал, что граф женился на этой женщине в силу самой, казалось бы, редкой из существующих на то причин. Той, которую в высшем свете никогда не считали надежной основой для создания семьи. А именно — по любви. Но по прошествии первых наполненных неземным блаженством недель отношения между супругами стали быстро ухудшаться.

Оба супруга отличались беспримерным упрямством, никогда не признавали своих ошибок и считали унижением просить друг у друга прощения. Одним словом, вели они себя как капризные дети, что и делало их брак несчастным. Кроме того, у ее сиятельства было слишком много денег и не меньше свободного времени, однако она не всегда могла найти должное применение и тому и другому. Граф же постоянно занимался делами государственной важности и обращал мало внимания на свою прекрасную половину.

Дворецкий нахмурился и, подойдя к одному из столов, выудил из-под игральных карт и фишек прелестную табакерку с инициалом «М», выложенную мелкими бриллиантами. Очевидно, вещь принадлежала сэру Миллпосту.

Джефри не одобрял большинства знакомых графини, но особую неприязнь испытывал к сэру Миллпосту. Может быть, потому, что именно этот джентльмен был непременным участником всех холостяцких шалостей лорда Лавлейса. Он, как никто другой, склонял жену своего друга к сомнительным знакомствам с далеко не самыми респектабельными членами лондонского бомонда. Однако ее сиятельство, несмотря на свою молодость и легкомыслие, оказалась не той женщиной, которая могла клюнуть на светских повес и щеголей.

Через четверть часа Лотта, как любил называть ее муж в минуты уединения, в легком пеньюаре уже блаженно потягивалась на широкой кровати, подложив под спину целую гору мягких подушек. Ее густые локоны, освободившись от тесного парика, упали на плечи. Изящные линии чувственного тела прикрывали лишь полы шелкового пеньюара. На лице, чуть широковатом для потомственной аристократки, появилось выражение усталости и скуки. В чистых голубых глазах под полумесяцами бровей отражалась внутренняя собранность, губы были недовольно надуты. Вряд ли кто-нибудь, увидев Шарлотту в столь мечтательной позе, смог бы догадаться о ее веселых проказах минувшим вечером. Однако кажущееся безразличие ко всему окружающему было чистой воды притворством. В душе ее бушевало самое настоящее бешенство.

Виноват во всем был Джемми!

Боже, ну и кок соорудил он у себя надо лбом! И с какой скоростью бросился прочь при виде заметившего их ночного патруля! Если бы Сабрина не сообразила подкупить стражников, все трое непременно угодили бы к мировому судье! А так стражники даже предложили проводить их домой.

Лотта закрыла глаза. Игравший на щеках яркий румянец выдавал ее волнение. Боже, если бы Рэн мог смилостивиться и простить ей экстравагантное поведение, карточные долги, не слишком респектабельных друзей и неудачную попытку подарить ему ребенка!

Глаза Лотты расширились, а уголки губ скорбно опустились. Острая боль пронзила сердце при воспоминании о том, что на четвертом месяце супружеской жизни она забеременела, но не смогла сохранить дитя. Все девять недель до выкидыша Шарлотта чувствовала себя отвратительно. Постоянная слабость, раздражительность, резкая потеря веса, а затем нестерпимые боли и кровь… Много крови! Тогда она поняла, насколько мучительной может быть беременность, и вспомнила мать, которая умерла, дав ей жизнь…

Нет, больше она не хотела проходить через подобные муки! И советовалась с акушеркой, как избежать новой беременности. Конечно, ничего не сказав Рэну. Он все время говорил, что хочет ребенка.

Сердце Лотты сжалось от боли. Несколько дней назад Хью Миллпост сообщил ей новость, хотя и оговорился, что это, возможно, всего лишь обычные светские сплетни.

Рэн завел любовницу!

Мало того, что муж постоянно пренебрегал ею ради своих друзей-политиков, теперь он еще и любовницу завел! В том, что это действительно так, у Шарлотты не было оснований сомневаться. Слухи, которые приносил Миллпост, всегда оказывались достоверными. Лотта знала, что до их свадьбы у Рэна были любовницы. Ее это не волновало, ведь все это было раньше, до нее. Но сейчас, когда и года не прошло после их свадьбы, это отвратительно!

Лотта запахнула полы пеньюара, прикрыв голые ноги. Нет, она не станет больше об этом думать!

В том, что во всех недоразумениях, происходивших между ними, виноваты друзья Рэна, Шарлотта была убеждена. Они старались втянуть его в политические интриги, лишив всякой возможности заботиться о жене, уделять ей время и ограждать от неприятностей. Как она ненавидела его друзей и коллег!

Размышляя об этом и стараясь как-то успокоить израненную душу, Шарлотта пододвинула к себе стоящую на столе вазу с конфетами и взяла марципан, начиненный засахаренными апельсиновыми корочками. Надкусив его, она подумала о еще одном облачке, омрачающем ее жизненный горизонт. Необходимо найти деньги на выплату карточных долгов. Но как это сделать?

Шарлотта проводила время за карточным столом, чтобы как-то заполнить мучительно одинокие ночи. Так было и в тот вечер, когда она проигралась в пух и прах, больше всего задолжав Джемми Брэнстону.

Оставшись после ухода остальных игроков наедине с Шарлоттой, Брэнстон поведал ей и еще одну сплетню. Оказывается, в Лондоне судачат о том, что около одной из таверн близ Темзы видели кое-кого из светских дам, переодетых мужчинами. После чего Джемми сказал, что готов простить Шарлотте ее долг, если она снова согласится на подобный маскарад. Лотта задумалась. Риск представлялся ничтожным по сравнению с возможной реакцией Рэна на ее колоссальный карточный долг.

Если бы Джек не появился тогда в таверне на берегу Темзы столь неожиданно, Джемми, возможно, и не растерялся бы так. Но Брэнстон, как и многие другие молодые люди, испытывал перед виконтом благоговейный страх.

Губы Шарлотты неожиданно раскрылись, как бы ожидая поцелуя. Она призналась себе, что виконт Дарлингтон единственный, кроме Рэна, мужчина, который заставил ее сердце учащенно забиться. Нет, конечно, она любит Рэна! Но ведь ни одна женщина не потерпит, чтобы ею пренебрегали. К тому же Шарлотта была уверена, что заметила в стальных глазах виконта искорку интереса…

Когда-то Рэн был самым пылким ее ухажером. Тогда он не раз проводил ночи в саду отца Шарлотты, под ее окнами, объясняя это желанием постоянно быть рядом с любимой. В первое время после свадьбы молодой супруг доставлял Лотте такое наслаждение, о котором она и мечтать не могла! Но за прошедшие с тех пор одиннадцать месяцев пламень его страсти постепенно угасал. А теперь еще Рэн сделал предметом своего особого внимания некую особу с рыжими, если верить Миллпосту, волосами.