— Подожди. Не торопись. — Мой язык едва ворочался, но я должна была задать этот вопрос. Просто должна была. — История красивая, все классно и романтично.

— Но почему Егор, который передал тебе это приглашение, сказал, что ты отказался присутствовать на балу? Может, Егор соврал?

Боже, какой позор. Я сама пытаюсь оправдать Влада, подкидываю ему удобные варианты ответа, чтобы он воспользовался ими.

Чтобы между нами по-прежнему все было так же радужно, как в начале вечера.

Но Влад не такой. Он слишком честный.

Поэтому, чувствуя подвох, он долго молчал, прежде чем ответить:

— Нет, Егор не соврал. Он действительно прислал мне приглашение. На тот момент я не думал о встрече с тобой. Поэтому ответил отказом. Но взял приглашение, и… воспользовался в последний момент. Нелли, ты плачешь?

— Нет. Не трогай меня. — Больше всего на свете я ненавидела жалость. И понимала, что сейчас смотрюсь, как влюбленная идиотка, прыгнувшая в постель к тому, кто уже несколько раз «пробросил» меня.

И явился на встречу со мной, в последний момент. Значит, так хотел меня видеть! Или, решил поиздеваться?

А теперь, увидев, что я беременна, так просто меня не отпустит? Инстинкт собственника взыграл? Черта с два я облегчу тебе задачу, Влад!

Хочешь мира — готовься к войне. Вот это очень подходит под нашу ситуацию.

О, нет, только не слезы, хватит, я и так выгляжу в его глазах бесхребетной дурочкой. Сейчас он начнет утешать, и заниматься эмоциональной благотворительностью.

А это Влад умеет! И я поплыву. Поверю в очередной раз, растаю от счастья.

Мне нельзя этого допускать. Ни в коем случае.

И я, проворно спрыгнув с постели, ускользнула в ванную. Где закрылась, включила воду, и всласть поплакала.

Влад бродил, как тигр возле прутьев клетки, возле двери ванной, изредка пытаясь стучать. Но я не открывала.

— Нелли. — Как оказалось, чаша его терпения действительно удивительно мелкая. — Или ты мне сейчас откроешь, или я за себя не ручаюсь. Вернее, за эту дверь. И то, где она окажется через пару минут.

Я шмыгнула носом и вытерла глаза. Выключила воду, придирчивым взглядом окинув себя в зеркале. Золушка после бала явно выглядела лучше, чем я.

От косметики остались одни воспоминания, глаза покраснели и припухли, а нос до сих пор тек.

Стыдно показываться Владу, но дверь чинить тоже не хочется…

— Не дави на меня, слышишь? — Я распахнула эту злосчастную дверь и сама вышла к Владу, угрожающим жестом наставив на него указательный палец. — Я не хочу больше разговаривать с тобой! Вспоминать прошлое!

— Ты пришел на бал ты попросил прощения и сказал, что хочешь быть со мной. Ты попросил шанс, чтобы мы все начали сначала, и я дала его тебе!

— Если ты в очередной раз захочешь обвинить меня во всех смертных грехах, просто вспомни, кто в Стамбуле после того, как соблазнил меня, потом сказал, что совершил ошибку, связавшись со мной?!

— И не пытайся манипулировать мной, как послушной куклой. Я — живой человек, у меня есть свои чувства и эмоции, и я не собираюсь быть твоим бесплатным психологом, в ущерб себе и ребенку.

— Когда я захочу обсудить прошлое, я тебе сообщу, но не раньше! И если ты не хочешь, чтобы я забрала свои слова про «прощение» и твой долбаный второй шанс, то держи дистанцию.

— Не лезь мне в душу. Понял?

— Да. — Влад поднял руки вверх, смущенный моим напором. Он понял, что если хочет приручить такого дикого котёнка, как я, то нужно будет очень постараться.

То, что произошло тогда в Стамбуле во время их первых встреч, и цепочка неудач, связанных с их разлукой после, уже в Питере, оставила глубокий след в моем сердце. То что я боюсь и не хочу ему доверять, это Влад мог понять. Но в тоже время очень хотел все исправить. Но для этого потребуется время. А еще — демонстрация его чувств и искреннего хорошего отношения.

— Но я не отдам никому мою девочку. — Прошептал сам себе Влад. — Ее любовь ко мне, которую она сейчас пытается прятать, стоит того, чтобы побороться. Я буду бороться за нас.

После бессонной ночи мы с Владом продрыхли почти целый день. И проснулись около четырёх часов дня.

Влад долго удерживал меня в постели, пытаясь щекотать, закутывая в одеяло, как в кокон. Я хохотала и вырывалась.

Наша ночная ссора почти забылась, но все еще маячила занозой в моем подсознании. Завтракать пришлось тем самым рисом, что я вдохновенно сварила вчерашней ночью. Ничего больше мой желудок не смог бы принять, да и еды другой не наблюдалось.

Владу было фиолетово на вчерашний рис, я видела только то, как он не сводил с меня глаз, постоянно так и норовя прикоснуться украдкой.

Словно я — сон и вот-вот растаю вечерним туманом. В доме царил легкий полумрак и я подошла к панорамному окну.

Мы с Владом будто оказались на краю мира, только вдвоем. Никакого шума большого города, никаких соседей…

— Пойдем погуляем в лесу? — Вдруг предложил Влад. Я недоверчиво рассмеялась.

— Ты что, холодно же.

— А разве у вас нет в доме теплой одежды? — Я полезла в шкаф и обнаружила мои старые джинсы, объемный свитер, папины вещи, которые с трудом, но налезли на Влада.

А еще я отыскала настоящее сокровище — дутые куртки мамы и отца.

На меня куртка была большая, на Влада — едва застегнулась, но от затеи мы не отказались. Я вертелась вокруг Влада, ловя себя на мысли что никак не могу им надышаться.

До сих пор ощущала на коже его горячие касания. И думала… о том, что он сказал ночью. Что он хочет поговорить.

Тогда, в угаре страсти, этот разговор был не ко времени. И, если честно, именно я, а не он, все испортила. Психанула, вспылила на мелочь, как девчонка.

Не как взрослый самостоятельный человек, которым пыталась позиционировать себя в последнее время.

Старые обиды еще пульсировали в моих венах, и не он, а я была не готова начать все с нуля, если при первой же трудности начала бросаться словами, вспоминая Владу его прошлые грехи.

А кто старое помянет, как говорится… в общем, я поняла, что угрызения совести не дадут мне просто закрыть глаза на вчерашнюю ночь. И да, мы таки должны поговорить. Но на моих условиях.

— Жаль, что снег пока еще не выпал. Ты представляешь, какие тут шикарные сугробы, на которые не ступала нога человека? — Влад болтал о ерунде, заматывая мое горло до самого носа пушистым ярко синим ангоровым шарфом, который я помнила еще с детства. Почему он перекочевал сюда, а не на мусорку?

Ох, мама, любит такие вещички коллекционировать. От его трогательной заботы у меня сжималось сердце.