«фокусник» не ругал девушек. Ведь они были не в курсе его затеи. Вместо романтической сцены, которую он задумал, получилась клоунада. Да, не всегда у него всё получалось так, как бы он того хотел, но Феликс недолго расстраивался из-за неудавшегося трюка. Как настоящий оптимист, он решил, что так получилось даже забавнее, и, главное, Матильда была с ним совершенно в этом согласна!

Глава 4

На следующий день Маля проснулась рано. Первые лучи солнца ещё только коснулись земли, а девочка уже откинула одеяло и соскочила с кровати. Ей не терпелось посмотреть подарки, которыми была завалена их с Юляшей спальня. Вытащив из кучи самую большую коробку, обернутую в яркую красную бумагу, Матильда стала тихонько её разворачивать. От шороха обёртки тут же проснулась сестра и, движимая любопытством, с удовольствием присоединилась к этому приятному занятию. Из коробки они вытащили огромную куклу в нарядном платье и с длинными светлыми волосами, заплетенными в косы. У куклы закрывались и открывались глаза, она говорила «мама», а ростом была почти с Малю.

– Какая красавица! – восхищенно воскликнула девочка.

Тут же сестрички начали разворачивать другие подарки. Чего тут только не было! Ракетки и воланы для игры в бадминтон, шерстяные чулки на зиму, отрез на платье, кружева и большое количество разнообразных кукол, разодетых в пух и прах.

– Зачем тебе надарили столько кукол? – пожала плечами четырнадцатилетняя Юляша, сама, между тем, с восторгом любуясь каждой из них. – Ведь этой осенью тебя хотят отдать на учебу в училище. Тебе некогда будет играть с куклами.

И действительно! Феликс Иванович ещё в мае был на приеме у инспектрисы женского балетного отделения Императорского театрального училища мадам Лихошерстовой.

– Подождите год, пока вашей Матильде исполнится девять, как положено, – сказала Варвара Ивановна. – Что за спешка?

– Но она уже стоит на пуантах! Весь станок делает не хуже своей сестры и брата, – настаивал Феликс Кшесинский. – Ей пора серьёзно заняться танцем.

– Ну, а как с общеобразовательными предметами?

– Об этом и говорить нечего. Читает, пишет, по-французски неплохо говорит с раннего детства, на рояле немного играет…

– Ну, вы мне, Феликс Иванович, такого наговорили, что её хоть в третий класс отправляй, – прервав похвальбу отца, расхохоталась мадам Лихошерстова. – Я должна переговорить в министерстве, и только после этого смогу дать вам ответ. Это исключение из правил я делаю только из большого к вам уважения. Кстати, свою младшую дочь вы, как и своих старших, тоже не отдадите на пансион?

– Конечно, нет! Мы с женой нижайше будем просить о разрешении проживать ей дома.

– Хорошо. Я доложу об этом.

Через несколько дней курьер принес Феликсу Ивановичу Кшесинскому конверт с гербовыми печатями министерства Императорского Двора.

«Высочайшим позволением Императора разрешено пройти испытание по поступлению на балетное отделение в Императорское театральное училище Матильде Кшесинской, девочке восьми лет. Преподавателям поручено: строжайше проверить её способности и готовность к занятиям. Сие исключение по возрасту дается мадемуазель Кшесинской, благодаря ходатайству наставницы женского отделения балетного класса Императорского театрального училища Лихошерстовой Варвары Ивановны».

Маля была счастлива. Она верила, что поступит. Кто, если не она?! И с этим ощущением она вместе с семьей переехала на всё лето в Красницы.

Но вот теперь лето заканчивалось, и Матильда начинала беспокоиться. «А вдруг меня не примут?» – с ужасом думала она, но тут же гнала эти мысли.

– Главное, не стесняйся! Будь в себе уверена, – напутствовал отец.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы Маля кого-то стеснялась? Наша Маля сумеет показать себя! – уверенно говорила мать.

Через три дня после феерического празднования дня рождения Кшесинские покинули имение и переехали в город. Двадцать пятого августа у Матильды должен был быть экзамен, у Юляши и Юзефа с первого сентября начинались занятия в училище, у Феликса Ивановича с октября открывался сезон в театре, а его ученики возобновляли свои уроки танцев, готовясь к зимним балам.

Беззаботное лето тысяча восемьсот восьмидесятого закончилось.

* * *

В день экзамена, проснувшись рано утром, Матильда ощутила сильное волнение.

Стоял теплый день уходящего лета. На девочку надели новое голубое платье, голубые туфельки с перепонками, застегивающимися на золотые пуговицы, а её темно-каштановые волосы, проведшие всю ночь в папильотках, причесали на прямой пробор и подвязали голубым бантом, распределив по спине локонами.

– Ну, ты у меня просто как голубая незабудка! – восхищенно глядя на дочку, произнес Феликс Иванович.

Императорское театральное училище располагалось в двухэтажном доме на маленькой и тихой Театральной улице. Кроме училища и дирекции Императорских театров на ней ничего не было. Находилась она с тыла Александринского драматического театра, фасад которого со своими знаменитыми конями на крыше был обращен в сторону Невского проспекта.

Большое впечатление на Малю произвел швейцар в ливрее с императорскими орлами, стоящий при входе и открывший им тяжелую, массивную дверь в просторный вестибюль. Волнение усилилось. Поднялись в большой зал на втором этаже. Там уже томилось много девочек, пришедших, как и полагалось, со своими мамами. Это делалось для того, чтобы, видя фигуру матери, можно было представить, какова со временем может стать её дочь. Маля была и тут исключением. Она была единственная, кого привел отец. Девочки разглядывали друг друга с нескрываемым чувством ревности. Ведь принять должны были только десять из них. Кроме того, первый год занятий был посвящён тому, чтобы выявить способности учеников, и в конце года некоторых опять-таки ждало отчисление. И только уже после этого пробного года оставшиеся поступали на полное обеспечение государя императора в продолжение последующих восьми лет вплоть до выпуска. Маля была самой маленькой не только по возрасту, но и по росту. На вид ей можно было дать не больше шести. Некоторые матери недоуменно глядели на эту хорошенькую девочку, думая: «Что здесь делает эта крошка?»

Но вот в зал вошла сурового вида дама в юбке из плотного черного муслина и черной кофте с воланами из кружев, спускающимися от горловины до линии талии. Украшали этот наряд только золотые часы на цепочке. Сопровождали даму шесть женщин, одетых в абсолютно одинаковые голубые кашемировые платья. В черном одеянии – была инспектриса Лихошерстова, а в голубом – воспитательницы. Разглядывая девочек и их мам, Варвара Ивановна не торопясь шла по залу, иногда делая в своем блокнотике какие-то пометки. Поравнявшись с Феликсом, инспектриса внимательно посмотрела на Матильду.

– Ну-ну, – как-то неопределенно произнесла она и двинулась дальше.

Потом воспитательницы, построив девочек парами, провели их в репетиционное помещение, где вдоль одной из стен были установлены стулья для экзаменаторов. Двери за детьми захлопнулись. Мамы в волнительном ожидании