— Определенно. — Она открыла дверь.

— Молли, постой! — Тут Дилан схватил его за ухо, и Флинн торопливо закончил: — Спасибо тебе огромное за помощь. Я твой должник.

— Невелик труд. Не стоит благодарности. Флинн опустил ребенка на пол, потому что удержать его на руках было невозможно. Дилан с радостью плюхнулся на четвереньки, быстро пополз от него. Молли стояла в дверном проеме, тоже, казалось, готовая сорваться и бежать от него прочь, как и мальчишка. Флинн прокашлялся.

— Послушай, я вижу, что ты испытываешь со мной неловкость. Я не знаю, что сказать, чтобы поправить положение. Но ведь раньше у нас с тобой не было проблем в общении…

— Их и сейчас нет. Не вижу никакой причины, чтобы завтра наши дела шли не так, как обычно.

— Дела, — повторил он. — Несколько часов назад у тебя на уме были не дела. Как, впрочем, и у меня. Поверь, я понимаю, что визит Вирджинии все перевернул, и я вовсе не виню тебя за то, что ты меня осуждаешь…

— А я и не осуждаю, — быстро произнесла она. — Скорее, я осуждаю себя. Ты прав: мы все больше сближались. А это не сулило ничего хорошего. По крайней мере, мне. То, что случилось сегодня днем, еще раз доказало, что на самом деле я тебя совсем не знаю.

— Ты расстроена из-за малыша, и, видит небо, я это понимаю. Но я даже не знаю, мой ли ребенок Дилан…

— Дело не в ребенке. Или не только в нем. Надеюсь, я никогда не буду никого осуждать за такого рода ошибку. Ошибки совершают двое. — Она помолчала. — Но если тебя привлекла женщина такого пошиба, Флинн, то у нас с тобой действительно нет ничего общего.

— Ты потеряла уважение ко мне…

— Да, наверное, можно сказать и так. Работа с тобой, Макгэннон, поначалу может показаться сущим кошмаром. Ты вечно орешь, ты упрям, ты пытаешься всем навязать свое мнение. Но у тебя очень большое сердце и невероятно творческий ум. С самого первого дня я восхищалась тобой. Прониклась уважением.

Тронутый ее словами, Флинн инстинктивно шагнул вперед, он хотел дотянуться до Молли, прикоснуться к ней, а может, даже поцеловать.

Его остановило выражение ее глаз. Она не отступила назад — вообще не шелохнулась за эти несколько секунд, а только смотрела на него с какой-то невыразимой болью. «Я сильная девочка, — говорил ее взгляд, — правда, лишь с одной слабостью. Моя слабость — ты». Да, она, возможно, сдалась бы, если бы он ее поцеловал…

Протянутая рука Флинна опустилась, он торопливо засунул обе руки в карманы и сказал:

— Молли, вся эта история еще не закончена. У меня не было времени поговорить с тобой, многое объяснить…

Она покачала головой.

— Ты не обязан ничего мне объяснять, и я прекрасно понимаю, что всю твою жизнь только что перевернули вверх тормашками. Но и жизнь этого малыша тоже. Люби его, Флинн. А мне действительно надо бежать. До завтра.

Выходя, Молли плотно закрыла дверь. Совершенно беззвучно. Не было слышно даже щелчка. Она просто исчезла.

Тут Флинн вдруг услышал какой-то грохот. Он резко развернулся и бросился в гостиную. Торшер, стоявший возле кресла, в котором он обычно читал, лежал теперь на полу, а порвавшийся абажур откатился далеко в сторону. Это могло произойти по тысяче причин, но он твердо знал, кто виновник случившегося. И как только такой крохотуля умудрился опрокинуть необычайно увесистую штуковину? И, кстати, где он сам?

В поисках малыша Флинн с колотящимся сердцем повернулся кругом и увидел его на верхней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж. Дилан стоял на одной ноге, готовясь начать прыжки по ступенькам вниз. Положение его было неустойчивым, в любую секунду карапуз мог опрокинуться… и прокатиться по всей лестнице.

В следующее мгновение Флинн буквально взлетел наверх.

Увидев его, мальчик радостно взвизгнул.

Флинн с облегчением перевел дыхание и тоже весело проговорил:

— Значит, тебе нравится опасность, да? Немножко риска, немножко азарта? — Малыш засмеялся еще радостнее, а Флинн продолжал: — Не мешало бы нам с тобой решить, как тебя кормить и где ты будешь спать. Отгадай: почему мне кажется, что ни один из этих элементарных вопросов не дастся нам легко?

Малыш снова взвизгнул от смеха, словно находя подобную попытку разговора с ним уморительной.

Зато Флинна это веселило не очень. Мальчишка, никого и ничего не боявшийся, живо напомнил ему его отца, который был в свое время ведущим инженером на автомобильном заводе в Детройте. Аарон Макгэннон, блестящий специалист, прилично зарабатывал, но семья его еле-еле сводила концы с концами, поскольку он все просаживал в покер или на скачках. Азартная игра была болезнью этого человека.

Всю жизнь Флинн с ужасом констатировал, что унаследовал эту проклятую болезнь. Он ни разу не сел за покер, ни разу не прикоснулся к рулетке, но задатки были при нем: он обожал риск. Быстрая езда, затяжные прыжки с парашютом, сплав на плотах по бурным рекам — Флинн любил все это, он рисковал даже в финансовых операциях. Однажды вложил все, что имел, в сумасбродные идеи по программному обеспечению, которые, к счастью, принесли коммерческий успех, потом опять рискнул всеми своими деньгами на нечто подобное… и, скорее всего, когда-нибудь рискнет снова.

Но это не распространялось на женщин: от них Флинн держался подальше, особенно от тех, которые мечтали об обручальном кольце. Он решил, что никогда не будет отцом. Рисковать собой, своим положением гораздо проще, когда ты один.

— Ты не мой, драчун, — прошептал Флинн Дилану.

Мальчишка, еще раз радостно взвизгнув, повалился на него.

И он упал бы, если бы не быстрая реакция Флинна! Пролетел бы кувырком до самого низа лестницы. Малыш был начисто лишен чувства опасности.

Схватив его на руки, Флинн зажмурился. От ребенка пахло… детской пудрой, молоком и какими-то иными, совершенно неведомыми ему запахами. Пухлая ручонка Дилана обвила его шею, словно только там ей и было место.

— Нет, — твердо сказал Флинн, спускаясь с малышом по лестнице и направляясь на кухню, — я не собираюсь привязываться к тебе, и ты тоже выброси эту мысль из головы. Я не твой папа, и мы с тобой абсолютно ничем не связаны. Нам просто придется перекантоваться вдвоем какое-то время, пока все не встанет на свои места. Ну как, это похоже на план? Ты готов накинуться на свеклу и эту липкую кашицу из индейки в баночке, которую купила тебе Молли?

Молли… Проклятье, он не хотел опять думать о ней! Видит Бог, у него сейчас более насущная проблема: что делать с ребенком? Если бы он имел об этом хоть малейшее понятие!..

Боясь серьезных отношений с женщинами, Флинн рискнул поверить Вирджинии, что она принимает противозачаточные таблетки. И вот теперь обстоятельства складываются не в его пользу, хотя он как порядочный человек понимает: ответственность за случившееся ложится на него. Возникшие проблемы представали перед его мысленным взором в виде черной бездонной пропасти. Он не имел ни малейшего понятия о том, что ему делать с малышом, которого держал на Руках. Или каким образом вернуть уважение Молли. Да что там говорить, после сегодняшнего происшествия он перестал уважать самого себя. Если бы он знал, что следует предпринять, чтобы исправить положение!