— Сейчас согреешься и просохнешь.

Не глядя на него, она кивнула.

— Спасибо.

О Господи, она, небось, похожа теперь на мокрую курицу. А все же странно, почему он снова появился в ее жизни и именно в тот момент, когда ей… Черт, когда ей просто невыносимо одиноко. Это очередная случайность? Или судьба? Кристина осторожно покосилась на него и увидела, что он снимает с себя джинсовую куртку.

— Надень, — сказал он, протягивая ей куртку.

Она в нерешительности замялась. Заметив ее смущение, он встряхнул куртку и набросил ей на плечи.

Куртка, хранившая в себе тепло его тела, окутала ее плечи, словно объятия.

— Спасибо, — сказала она и с благодарностью вздохнула.

— Не за что, — усмехнулся он. Потом перевел взгляд на дорогу впереди. — Гуляла? И опять одна?

— Опять одна, — ответила она, ладонями потирая под курткой плечи.

— А где же тот, к которому ты в ту ночь так торопилась?

Кристина пожала плечами и усмехнулась.

— Не знаю.

— Не знаешь? — удивился он. — Вы что, ходите на прогулки врозь? И он позволяет тебе забывать зонтик?

Она невольно посмотрела на него. В зеленых колдовских глазах блеснуло возмущение. Сказать ему, что того, к которому она спешила в ту ночь, не существует даже в ее мечтах? А поэтому ему наплевать и на то, что она гуляет одна, и на то, что у нее нет зонтика, и на то, что она может схватить насморк.

Она опустила глаза и промолчала.

— Извини, можешь не отвечать, — продолжал он.

Его голос показался ей подавленным. Почему этот мужчина так беспокоится о ней? Это просто человеческая симпатия или что-то большее? Что будет, если она скажет ему правду?

— Я соврала тебе, Риши, — решила признаться она.

На его красивом лице появилось выражение недоумения.

— Соврала? В чем?

— Видишь ли, мужчины, к которому я так торопилась в ту ночь, просто не существует.

— Не существует… — задумчиво повторил он. — Это интересно… — И, словно продолжая размышлять, спросил: — Уже не существует или никогда не существовало?

Кристина приложила ладони к щекам, которые почему-то неожиданно загорелись.

— Никогда не существовало, — ответила она. — И не будет существовать.

Он щелкнул языком и покачал головой.

— Так нельзя, Кристина. Такое отчаяние до добра не доведет.

— Это не отчаяние, — возразила она. — Это разумное умозаключение.

— Ничего разумного в этом не нахожу, — с нетерпением отрезал он. Потом помолчал и, повернув голову, с каким-то трогательным сочувствием заглянул ей в глаза. — Ты кого-то очень любила, и у вас ничего не вышло?

— Ничего не осталось, — поправила она, горько усмехнувшись.

— Но из-за этого нельзя на всю жизнь отказываться от любви! — горячо возразил он.

— О какой любви ты говоришь? — спросила она, пытаясь придать своему голосу как можно больше легкомыслия. — Я не знаю, что такое любовь.

В салоне джипа стало жарко. Он переключил кондиционер, потом довольно смело оглядел ее.

— Не верю.

В его глазах появилась теплая, манящая глубина, и Кристина с ужасом осознала, что начинает тонуть в ней.

— Не стану переубеждать, — по возможности сухо сказала она и, через силу оживившись, добавила: — Между прочим, я уже просохла. Можешь отвезти меня домой.

Неожиданно он протянул руку, приложил ладонь к ее макушке и нежно погладил по голове. Потом собрал слипшиеся волосы в охапку, легонько пожал и отпустил.

— Неправда. У тебя еще не просохли волосы, — сказал он низким убедительным тоном.

Кристина замерла. У нее не только дыхание застыло в груди, но и сердце на миг замерло. По телу прокатилась теплая волна дрожи. Он погладил ее по голове, как гладят ребенка, нежно и бережно. И зачем только он сделал это? Он ведь и на расстоянии мог увидеть, что у нее не просохли волосы.

Пытаясь рассеять чары, она энергично замотала головой. Мокрые пряди, как плети, отрезвляюще хлестнули по лицу.

— Ерунда, — сказала она, подавляя смущение. — Дома просохнут.

Он несколько секунд молчал, глядя перед собой в затуманенную даль, пронизанную иглами дождя. Потом привычным движением руки повернул ключ зажигания. Джип тихонько заурчал, и Кристина вдруг осознала, что ей совсем не хочется ехать домой. А чего ей хочется, так это ехать куда-нибудь, все равно куда, только бы быть рядом с этим мужчиной. А еще ей хочется, чтобы он снова прикоснулся к ней, снова погладил по волосам… Ей вдруг показалось, что если он сейчас отвезет ее домой и оставит там одну, она от тоски сойдет с ума. Или уже сошла, если ей в голову приходят такие мысли?

Наконец, трогая джип с места и продолжая смотреть на дорогу, он деловито спросил:

— Ты обедала сегодня?

— Нет, — быстро ответила она.

— Тогда, может, поедем обедать?

— Замечательная идея.

Она изо всех сил попыталась сдержать радость. Выходит, и ему не хочется расставаться с ней.

— Тогда как насчет риса с далом и овощами? — спросил он.

— Что может быть лучше простой еды? — едва не воскликнула она.

Заметив ее оживление, он усмехнулся.

— А ты не боишься специй?

— Я люблю специи. И не могу представить себе индийской еды без них.

Они проехали по дороге с полкилометра, потом свернули влево и углубились в утопающую в зелени деревеньку. Наконец остановились перед типичным для этой местности маленьким каменным домом с крытой верандой у входа. На веранде стояло несколько деревянных столиков со скамьями. Дверь в дом была широко распахнута, внутри горел тусклый оранжевый свет.

— Это здесь, — сказал Риши, остановив джип у обочины.

— Выглядит очень романтично. — Кристина с улыбкой покосилась на него. — Признаться, я впервые буду обедать в таком заведении.

— Что ж, мне остается надеяться, что тебе понравится здесь.

Набросив на голову куртку, Кристина выскочила из джипа и, шлепая по лужам, бросилась к веранде. Дождь продолжал поливать. Усадив ее на веранде, Риши вошел в дом, и она услышала, как из дома донеслись шумные приветствия.

— Махарадж! Кья хале?

— Тик хэ, махарадж, тик хэ!

Через несколько минут, когда, судя по голосам, доносившимся из дома, ритуал приветствий и дружеских вопросов был исчерпан, Риши вернулся и сел напротив нее.

— Эта семья — мои друзья, — сказал он. — Бедные и честные люди. Когда оказываюсь поблизости, обычно обедаю у них, даже если не очень голоден. Только чтобы поддержать их. Хотя еда у них всегда свежая и чисто приготовленная.