– Я занимаюсь слияниями и поглощениями, – отрезала Френ на полуслове. – Довольно специализированная область. И сейчас я в декрете, поэтому…

– Да, я заметила, что у вас новорожденная. – Изабелль улыбнулась. – Поздравляю. А где же она сейчас?

Френ помолчала. Наверное, дело не в юридической консультации.

– Еще спит. Ее отец дома.

– И ее зовут Ава?

– Э-э… да.

Френ почувствовала себя не в своей тарелке. Было еще слишком рано. Она не могла понять, просто ли она болтала с новой соседкой или была очень мило допрошена. Обычно она гордилась тем, что может сразу понять, чего от нее хотят. Но было 6.10 утра.

– Доброе утро, дамы.

Френ посмотрела на участок Эндж, где на передней лужайке стоял Лукас и запихивал мешок в переполненный мусорный бак.

– Сегодня вы, как я вижу, рано встали, – сказал он.

Френ неопределенно махнула рукой Лукасу, который, казалось, не ждал ответа.

– Ну, я лучше пойду, – сказала она Изабелль, понимая, что в любую минуту Эндж может появиться на улице, чтобы поболтать о соседском дозоре или о чем похуже. Френ повернулась к Лукасу спиной и продолжила пробежку.

– Такое чувство, что каждый раз, когда я вас вижу, вы бежите, – крикнула ей вслед Изабелль. – Это очень впечатляет.

– Ну, – бросила Френ через плечо, – мне нужно сбросить вес после родов, так что…

– Но у вас вообще нет лишнего веса, – сказала Изабелль.

Ее голос был негромким, но он звучал отчетливо в тишине раннего утра. Френ потянулась за наушниками и уже собиралась засунуть их обратно в уши, когда Изабелль добавила:

– На самом деле вообще не похоже, что у вас есть дети.

Депрессия Найджела длилась год. Для Френ это было предательство. Как бы нелепо это ни звучало, она всегда считала Найджела слишком разумным для депрессии. Она предполагала, что если он почувствует себя плохо, то просто пойдет к семейному врачу и займется устранением химического дисбаланса в мозге. Ему дадут список инструкций, которым нужно следовать: принимать антидепрессанты, тренироваться и воздержаться от алкоголя.

Вместо этого на первый план как раз вышел алкоголь.

Найджел никогда особо не пил. В прежние времена он выпивал только один раз в неделю, в пятницу, и это был скорее ритуал, чем потребность. Он приходил домой с работы, открывал пиво с мягким «пш-ш-ш» и садился в кресло. Часто он даже не допивал банку.

Сначала он просто стал чаще выпивать. Его пятничное пиво превратилось в пиво на каждый вечер. Потом перешел на виски. Затем вино, если оно было в доме. Каждый вечер он сидел в своем кресле с семи до полуночи, поднимаясь только затем, чтобы дойти до холодильника.

Он растолстел. Прилично растолстел. Несмотря на то что Найджел никогда не был любителем спорта, он всегда заботился о своем здоровье… а тут вдруг перестал. Он пристрастился к дешевой студенческой еде – лапше быстрого приготовления, чипсам, макаронам с сыром. Его живот стал твердым и круглым, и он словно кричал: «Смотрите все сюда! Сердечный приступ на подходе». Любые попытки вернуть его к здоровому питанию воспринимались враждебно. Это было так же неожиданно, как и удивительно. Внезапно Френ почувствовала, что живет с незнакомцем.

Он стал плохо спать. Иногда так уставал, что ложился спать в семь вечера, оставляя ее одну кормить и укладывать Рози. Однажды она проснулась в три часа ночи и увидела, что он сидит на краю кровати, раскачиваясь и ударяя кулаком по подушке. Когда она спросила его, что случилось, он тут же лег обратно, бормоча что-то невнятное о судороге.

Френ умоляла его сходить к психологу, начать принимать лекарства. Она изучила терапию для мужчин, которые страдали от выгорания. Она пересылала ему статьи о тех, кто прошел через депрессию и справился. Но его ничего не интересовало.

В конце концов она забрала Рози и на неделю поселилась в гостинице, надеясь, что это встряхнет его и он наконец возьмет под контроль свою жизнь. В течение нескольких дней Найджел вел себя наилучшим образом. Потом все началось снова.

Френ начала беспокоиться о том, что он может сделать, если не выйдет из депрессии. И о том, что может сделать она. Он находился в этом состоянии уже год – что, если что-то толкнет его на край? У Рози не будет отца. У нее не будет мужа.

Именно тогда она сказала ему, что снова беременна.

– Я люблю тебя, папочка.

Френ чистила зубы, когда услышала это. Найджел и Рози были в спальне Рози. Они уже почистили зубы, прочитали сказку, и теперь она укладывалась спать.

Френ подошла к двери ванной и прислушалась.

– Я тоже люблю тебя, Рози. Спокойной ночи.

Она улыбнулась. Эти слова произносились не машинально. Папа с дочкой разговаривали о фактах, даже перед сном: столица какой-нибудь страны, количество костей в теле человека, идея Рози для очередного изобретения. Даже этот обмен репликами, Френ понимала, был очень деловым. Они не говорили такие глупости, как «я люблю тебя до луны и обратно», и не спорили, кто кого больше любит. Кто угодно, только не Найджел с Рози. Френ поражала мысль, что их вторая дочь могла быть совершенно не похожа на отца. Вдруг ей будут нравиться Барби, феи и прочая ерунда. Но Рози идеально подходила ему.

А Ава?

Через пару минут Френ услышала щелчок выключателя. Она почувствовала дрожь в груди, где-то в глубине. Это постоянно происходило с ней в последнее время. Возможно, обычное тревожное расстройство. Или это что-то другое?

Утренний разговор с Изабелль мучил Френ весь день. («Я заметила, что у вас новорожденная. И ее зовут Ава?») Что это было? Френ сомневалась, что, будучи одинокой и бездетной, она вообще может заметить чужого новорожденного. А если бы и заметила, то не стала бы говорить об этом. Как и большинство нормальных людей, она очень боялась, что ее обвинят в преследовании. И сам собой напрашивался вопрос… почему Изабелль не испытывала такого страха?

Френ умылась, намазала лицо кремом и пошла по коридору. Рози лежала на боку в постели, прижимая к себе телескоп, который Найджел привез из Китая, когда был там в командировке, словно мягкую игрушку. Она пересекла холл и заглянула в комнату Авы. Ее голова двигалась взад и вперед, как будто она была на грани пробуждения, но затем она издала громкий дрожащий вздох и снова уснула.

Малышка.

Френ гадала, какими бы они были без Авы. Был бы Найджел все еще в депрессии? А она? Без сомнения, она двигалась в этом направлении, прежде чем объявить о своей беременности. Ничего, что она пыталась сделать, не работало, и… похоже, ему было все равно. Если бы не случилось ничего, что сломало бы этот заколдованный круг, кто знает, что бы было с ними теперь. Ава спасла их. И еще сломала их.

Когда она добралась до спальни, Найджел уже лежал в постели. Он сбросил с себя одеяло, прикрывшись только простыней. Было слишком жарко, чтобы спать под чем-то еще. Он нахмурился, глядя на стену, где висела фотография их двоих и Рози.