Девушка вздохнула.

– Надеюсь, оно поможет ему попасть в семью в декабре. И, слушай, скоро тихий час, а мы еще с кормлением не закончили.

Оба тут же вернулись к работе, словно забыв про Клэр. Она поднялась из кресла-качалки.

– Мне тоже пора возвращаться. Не возражаете, если я зайду еще?

Воспитатели на мгновение застыли, сбитые с толку ее вопросом. Дети часто появлялись в разных учреждениях коммуны, их волонтерство поощрялось. Но, получив Назначение, каждый должен был полностью сконцентрироваться на обязанностях, прописанных для его специальности. После Назначения люди редко покидали свое учреждение и уж точно не предлагали другим взрослым помочь с их работой.

Клэр попыталась быстро сочинить более-менее логичное объяснение:

– У меня довольно много свободного времени: в рыбном Инкубатории сейчас затишье. Поэтому я зашла к вам навестить Софию.

Мужчина напомнил ей:

– Но группа Софии – с двадцать первого по тридцатый номер.

– Да. Я просто подумала, вдруг вам тоже не помешает лишняя пара рук. Ну, время от времени. Я не напрашиваюсь, просто спросила, чтобы знать, вдруг вы не против…

Клэр заметила, что тараторит, и разнервничалась, что это подозрительно, однако Воспитателей заботило не это.

– Понимаете, – произнес мужчина, – если вы хотите приходить сюда на регулярной основе, нужно заполнить несколько форм.

Девушка его поддержала:

– Получите официальное разрешение. А мы-то не против.

У Клэр стало тяжело на сердце. Если бы она обратилась в Комитет с официальным запросом, ей бы отказали как Роженице с аннулированным сертификатом, желающей помогать в Воспитательном Центре, где находится ее сын.

Тридцать Шестой между тем извивался и орал в руках Воспитателя. Мужчина отнес его в кроватку и предложил бутылочку, но крик не прекращался. Мужчина погладил младенца по беспокойно сучащим ножкам в тщетной попытке его угомонить, а потом с хитрой улыбкой посмотрел на Клэр.

– Но вы, конечно, можете заглядывать просто так, в свободную минутку.

– Да-да, – Клэр старалась, чтобы ее голос прозвучал совершенно буднично. – Я просто так.

Крик Тридцать Шестого несся ей вслед, пока она шла к выходу из здания, и потом, хотя она уже не могла его слышать, звенел в ушах всю дорогу до Инкубатория.

Клэр ложилась спать и просыпалась с мыслью о сыне. В памяти бесконечно прокручивались драгоценные секунды: как мальчик смотрит на нее серьезными глазами; как волосы на макушке завиваются в трогательный хохолок; как перед приступом плача морщится крохотный лоб и дрожит подбородок. Клэр не знала, есть ли название у охватившего ее чувства, но полностью отдалась ему.

Каждая пара Взрослых Супругов должна была вырастить двух разнополых детей; иногда старшим был мальчик, а иногда девочка. Родители Клэр ждали несколько лет после Питера, чтобы подать прошение на девочку, и потом ждали одобрения. В результате разница с братом получилась внушительная. Возможно, поэтому Клэр так растрогал вид маленьких детей в Воспитательном Центре?

Однажды за ужином она спросила коллег:

– Кто-нибудь из вас помнит момент, когда в семье вас стало двое?

– Конечно, – ответил Рольф. – Мне было восемь, когда появилась сестра.

– Я тоже была старшей, – сказала Эдит. – Мне было одиннадцать.

– А я был вторым ребенком, – сказал Эрик. – Кто-нибудь хочет последний кусочек хлеба? Нет? Тогда я забираю. В общем, сестре было всего три года, когда меня взяли. А я ведь тоже был маленьким. Маме, наверное, нравились малыши.

– Я как раз об этом и думала, – обрадовалась Клэр. – Чтоґ люди обычно испытывают к малышам? Они вообще должны нравиться?

– Смотря что значит «нравиться», – ответил Дмитрий. Как управляющий высшего звена, он был старше и образованнее своих подчиненных. – Вы проходили эволюционную биологию?

Остальные переглянулись.

– Я понял, – сказал директор. – Давайте поясню: у многих видов детеныши рождаются с большими глазами и головами, потому что это делает их более привлекательными для взрослых, обеспечивает им прокорм и уход. Потому что они выглядят…

– Умильно? – перебила Эдит.

– Именно. Они умиляют взрослых. Это должно компенсировать хлопоты, которые они доставляют родителям, иначе они бы не выживали.

– А что ты имел в виду, когда сказал, что так происходит «у многих видов»? – спросил Эрик.

– Ну, сейчас у нас нет млекопитающих: они не нужны для здорового рациона, так что их исключили. Но в Других Местах есть млекопитающие; как правило, дикие. У нас раньше держали так называемых домашних животных. Обычно мелких млекопитающих: кошек и собак. С ними было то же самое. Детеныши были – ну, милыми. С большими глазами. Но животные не умеют улыбаться, это только человеческое качество.

Клэр зачарованно слушала:

– А что люди делали с домашними животными?

Дмитрий пожал плечами:

– Вероятно, играли. Еще животные служили компаньонами одиноким людям. Сейчас таких уже, конечно, нет.

– Одиноких больше нет, – согласилась Эдит.

Клэр подумала: но ведь я есть. Я одинока.

Смысл слова был ей не до конца понятен, но она отчего-то была уверена, что оно про нее.

Прозвучал звонок, оповещающий, что пора закругляться. Все принялись собирать свои подносы. Клэр поспешила узнать, пока все не разошлись:

– Рольф, Эдит? А вот когда у вас появились брат и сестра, такие «милые», с большими глазами… Вам хотелось их сразу взять на руки и не разлучаться?

Коллеги переглянулись, а затем посмотрели на Клэр так, словно она сморозила что-то глупое. Она тут же попробовала переформулировать вопрос:

– Может, ваши мамы как-то по-особенному были к ним привязаны? Ну, обнимали их все время, качали…

– Моя мама работала, как и все остальные, – ответил Рольф. – Она, конечно, обеспечивала сестре надлежащий уход, каждый день отводила ее в Детский Центр… но не скажу, что она все время ходила с сестрой в обнимку.

– То же самое, – отозвалась Эдит. – Мы с папой, конечно, помогали маме ухаживать за братом, но у обоих родителей были свои обязанности, а я ходила в школу и потом на Обучение в Инкубаторий. Возиться с ним было некогда. Хорошо, что им занимались в Детском Центре. То есть мы очень гордились его успехами, конечно. Он был довольно смышленый. Сейчас изучает программирование.

Прозвучал второй звонок: пора было возвращаться к работе.

«Все ясно. Нужно перестать думать о Тридцать Шестом», – решила Клэр.

Но сделать это оказалось невозможно.

Каждый день, изучая эмбрионы лосося, она разглядывала через микроскоп несформировавшиеся глазки. Ей чудилось, что они смотрят в ответ, эти темные поблескивающие зрачки, еще не обретшие способность видеть. В свернувшихся комочках не было разума, и не было ничего вызывающего симпатию или хотя бы привлекающего внимание. Но Клэр раз за разом вспоминала крошечную ручку, обхватившую ее большой палец, и взгляд серьезных светлых глаз.