37 И я узнал, что это круг мучений

Для тех, кого земная плоть звала,

Кто предал разум власти вожделений.

40 И как скворцов уносят их крыла,

В дни холода, густым и длинным строем,

Так эта буря кружит духов зла

43 Туда, сюда, вниз, вверх, огромным роем;

Там нет надежды на смягченье мук

Или на миг, овеянный покоем.

46 Как журавлиный клин летит на юг

С унылой песнью в высоте надгорной,

Так предо мной, стеная, несся круг

49 Теней, гонимых вьюгой необорной,

И я сказал: "Учитель, кто они,

Которых так терзает воздух черный?"

52 Он отвечал: "Вот первая, взгляни:

Ее державе многие языки

В минувшие покорствовали дни.

55 Она вдалась в такой разврат великий,

Что вольность всем была разрешена,

Дабы народ не осуждал владыки.

58 То Нинова венчанная жена,

Семирамида, древняя царица;

Ее земля Султану отдана.

61 Вот нежной страсти горестная жрица,

Которой прах Сихея оскорблен;

Вот Клеопатра, грешная блудница.

64 А там Елена, тягостных времен

Виновница; Ахилл, гроза сражений,

Который был любовью побежден;

67 Парис, Тристан". Бесчисленные тени

Он назвал мне и указал рукой,

Погубленные жаждой наслаждений.

70 Вняв имена прославленных молвой

Воителей и жен из уст поэта,

Я смутен стал, и дух затмился мой.

73 Я начал так: "Я бы хотел ответа

От этих двух, которых вместе вьет

И так легко уносит буря эта".

76 И мне мой вождь: "Пусть ветер их пригнет

Поближе к нам; и пусть любовью молит

Их оклик твой; они прервут полет".

79 Увидев, что их ветер к нам неволит:

"О души скорби! – я воззвал. – Сюда!

И отзовитесь, если Тот позволит!"

82 Как голуби на сладкий зов гнезда,

Поддержанные волею несущей,

Раскинув крылья, мчатся без труда,

85 Так и они, паря во мгле гнетущей,

Покинули Дидоны скорбный рой

На возглас мой, приветливо зовущий.

88 "О ласковый и благостный живой,

Ты, посетивший в тьме неизреченной

Нас, обагривших кровью мир земной;

91 Когда бы нам был другом царь вселенной,

Мы бы молились, чтоб тебя он спас,

Сочувственного к муке сокровенной.

94 И если к нам беседа есть у вас,

Мы рады говорить и слушать сами,

Пока безмолвен вихрь, как здесь сейчас.

97 Я родилась над теми берегами,

Где волны, как усталого гонца,

Встречают По с попутными реками.

100 Любовь сжигает нежные сердца,

И он пленился телом несравнимым,

Погубленным так страшно в час конца.

103 Любовь, любить велящая любимым,

Меня к нему так властно привлекла,

Что этот плен ты видишь нерушимым.

106 Любовь вдвоем на гибель нас вела;

В Каине будет наших дней гаситель".

Такая речь из уст у них текла.

109 Скорбящих теней сокрушенный зритель,

Я голову в тоске склонил на грудь.

«О чем ты думаешь?» – спросил учитель.

112 Я начал так: "О, знал ли кто-нибудь,

Какая нега и мечта какая

Их привела на этот горький путь!"

115 Потом, к умолкшим слово обращая,

Сказал: "Франческа, жалобе твоей

Я со слезами внемлю, сострадая.

118 Но расскажи: меж вздохов нежных дней,

Что было вам любовною наукой,

Раскрывшей слуху тайный зов страстей?"

121 И мне она: "Тот страждет высшей мукой,

Кто радостные помнит времена

В несчастии; твой вождь тому порукой.

124 Но если знать до первого зерна

Злосчастную любовь ты полон жажды,

Слова и слезы расточу сполна.

127 В досужий час читали мы однажды

О Ланчелоте сладостный рассказ;

Одни мы были, был беспечен каждый.

130 Над книгой взоры встретились не раз,

И мы бледнели с тайным содроганьем;

Но дальше повесть победила нас.

133 Чуть мы прочли о том, как он лобзаньем

Прильнул к улыбке дорогого рта,

Тот, с кем навек я скована терзаньем,

136 Поцеловал, дрожа, мои уста.

И книга стала нашим Галеотом!

Никто из нас не дочитал листа".

139 Дух говорил, томимый страшным гнетом,

Другой рыдал, и мука их сердец

Мое чело покрыла смертным потом;

142 И я упал, как падает мертвец.

1 Едва ко мне вернулся ясный разум,

Который был не в силах устоять

Пред горестным виденьем и рассказом, -

4 Уже средь новых пыток я опять,

Средь новых жертв, куда ни обратиться,

Куда ни посмотреть, куда ни стать.

7 Я в третьем круге, там, где, дождь струится,

Проклятый, вечный, грузный, ледяной;

Всегда такой же, он все так же длится.

10 Тяжелый град, и снег, и мокрый гной

Пронизывают воздух непроглядный;

Земля смердит под жидкой пеленой.

18 Трехзевый Цербер, хищный и громадный,

Собачьим лаем лает на народ,

Который вязнет в этой топи смрадной.

16 Его глаза багровы, вздут живот,

Жир в черной бороде, когтисты руки;

Он мучит души, кожу с мясом рвет.

19 А те под ливнем воют, словно суки;

Прикрыть стараясь верхним нижний бок,

Ворочаются в исступленье муки.

22 Завидя нас, разинул рты, как мог,

Червь гнусный. Цербер, и спокойной части

В нем не было от головы до ног.

25 Мой вождь нагнулся, простирая пясти,

И, взяв земли два полных кулака,

Метнул ее в прожорливые пасти.