Я сбросила вторую туфельку.

– Извини, у нас тут сегодня сумасшедший дом. Я поняла: «Рагу», девять вечера. Непременно приеду.

Успокоенная Белка отсоединилась. Я запихнула телефон в карман платья и, радуясь тому, что дресс-код бутика «Бак» предписывает всем сотрудницам без исключения даже в жаркое время года являться на работу в колготках, поспешила к коробке с кубком. Сейчас вернусь в офис, выброшу чулки, надену новую пару и пойду в отдел охраны.

– Что случилось? – встревожилась Ирина, увидев меня. – Почему ты босиком?

Я села на стул и бросила на пол туфли.

– Вот, полюбуйся! Огромная тетка, просто Годзилла, отдавила мне ногу. Я упала, сломала каблук, уронила коробку, та отлетела к стенду для презентации новинок, пришлось босой по залу за ней носиться.

– Хорошо еще пальцы не сломала! – ахнула коллега.

– Зато туфелька скончалась в муках, – резюмировала я, разглядывая лодочки. – Каблук можно было бы прибить, но с ободранным лаком ничего не поделаешь.

– Жалко, – вздохнула Ира. – Я к своим шмоткам отношусь, как к людям.

– А вот я к некоторым представителям человеческой расы отношусь хуже, чем к своим вещам, – сердито буркнула я. – Ладно, делать нечего. Хорошо, что имею привычку держать в столе пару балеток и новые колготки. Черт, нога-то болит…

– Лед бы надо приложить, – посоветовала Ира. – Может, сбегать в кафе на третьем этаже? У них точно есть.

Я пошевелила пальцами.

– Вроде отпускает. День невезения какой-то… И не только у меня. Катя, продавщица из отдела бижутерии, ногу подвернула, упала, колено ушибла. И посетители сегодня в ударе. Может, в сумасшедшем доме выходной и всех отпустили погулять? Надо попросить у Франсуа разрешения носить защиту вроде той, которой пользуются хоккеисты: щитки, наколенники, маски.

Розова рассмеялась.

– Гламурно. Давай я отнесу коробку в отдел охраны?

– Нет, – вздохнула я, – Роман Глебович просил никому не сообщать, что кубок в офисе. И так я нарушила его приказ, показав тебе приз. Я переведу дух, поменяю чулки и сделаю попытку номер два добраться до Лапина. Вот сейчас встану…

– Сиди, – приказала Ира. – Где лежат колготки и другие туфли?

– В нижнем ящике стола.

Розова посмотрела на пол.

– Подниму коробку с призом?

– Конечно, – засмеялась я.

Ирина схватила упаковку, постояла секунду, потом пробормотала:

– Слушай, она слишком тяжелая.

– Кубок не пушинка, – вздохнула я. – Наверное, он из стали плюс самоцветы.

– Я думала, он из драгметалла, – разочарованно протянула Ирина. – Ты же все время повторяла: золотой, золотой.

Я начала осторожно разминать болевшую ногу.

– Ну, из чистого золота он был бы намного дороже. Полагаю, кубок сделан из простого металла с напылением. Вот камни настоящие, там «тигровый глаз», опалы, большой александрит, топазы, яшма. Поэтому приз и стоит двадцать тысяч евриков.

– Можно снова на него взглянуть? – спросила Ира.

– Зачем? – удивилась я. – Уже налюбовались.

– Пожалуйста, давай откроем, – настаивала Розова.

– Ну, ладно, – согласилась я.

Она аккуратно подняла крышку и прошептала:

– Вот, так я и подумала…

– Только не говори, что кубок помялся! – испугалась я. – Мне Роман голову откусит.

– Нет, еще хуже, – еле слышно пролепетала Розова.

Я быстро встала и заглянула в коробку. Внутри не было ни белой бархатной подстилки, ни бордового мешка с вытканной золотыми нитями надписью «Самойлов и сыновья» – там лежали смятые газеты и половина кирпича. Я обомлела, а потом с надеждой спросила у Ирины.

– Шутка, да?

– Н-нет, – прозаикалась она. – То-то мне коробка более тяжелой показалась.

– Где кубок? – глупо улыбаясь, протянула я.

– Исчез, – прошептала Ира. – Его украли.

Меня затрясло.

– Не может быть! Я не выпускала картонку из рук. Так, давай без паники.

– Хорошо, – кивнула Ирина. – Мама тоже всегда говорит: «Истерика до добра не доведет, нет смысла переживать о том, что устроила пожар, думай, как из огня спастись».

Я опустилась на стул.

– Давай рассуждать спокойно. Мы полюбовались на кубок. Так?

Ирина кивнула.

Меня неожиданно бросило в жар.

– Отлично. Ювелир ни при чем, он честно доставил изделие. Я потом положила приз назад, закрыла крышку и ушла. Так?

Ира опять затрясла головой, а на меня напал колотун.

– Значит, в кабинете бокала за двадцать тысяч евро нет. Делаю вывод: вор орудовал в торговом зале. Но как он ухитрился незаметно вытащить кубок? Коробка постоянно находилась при мне!

– Мерзавец подменил саму коробку, Степа, – выдохнула Розова, – ты же ее уронила, когда тетка наступила тебе на ногу. Сама говорила, что она отлетела к стенду для новинок.

– Я не спускала с нее глаз, – прошипела я.

– Негодяю хватило секунды, – заспорила Ирина, – мгновения, когда ты шлепнулась на пол.

Но мне не хотелось в это верить.

– В торговом зале полно народа. Почему-то никто не закричал: «Эй, зачем вы трогаете чужое?»

Розова отошла к своему столу.

– Небось все на тебя уставились, мало кто упустит момент посмеяться над упавшей девушкой. Платье короткое, юбка задралась, то-то радости дуракам. Наверное, бабища в оранжевом сообщница преступника и специально тебе на ногу наступила. И что теперь делать?

Я опять уставилась на кирпич. Почувствовала, как горло будто перехватывает веревкой, руки немеют, а уши вспыхивают огнем, попыталась сделать шаг, пошатнулась, и меня подхватила Ира.

– Степашка, ты прямо позеленела, – испугалась она. – Ну-ка, глубокий вдо-о-ох, задержим дыхание, медленный вы-ы-ыдох.

Удавка на шее лопнула, воздух ворвался в легкие, я сумела выдавить из ебя:

– Церемония сорвется из-за пропажи приза! Меня уволят!

– Нет, нет, – поспешила возразить Иришка. – Звягин хороший человек, он поймет, что ты стала жертвой хитрых воров, договорится с фирмой, ювелиры изготовят второй экземпляр, просто у тебя из зарплаты вычтут двадцать тысяч евро.

Несмотря на патовую ситуацию, мне стало смешно.

– Ира! Сколько я, по-твоему, получаю?

– Всегда можно что-нибудь придумать, – сказала Розова.

– Что? – безнадежно спросила я. – В данном конкретном случае – что? Меня выпрут! Хорошенькие открываются перспективы: пойду в школу преподавать подросткам русский язык и литературу. Это хуже, чем очутиться в аду. И…