— Да, я знаю, у вас инфляция…

— Без моей помощи ты вряд ли сможешь попасть к тем людям, которые владеют интересующими тебя секретами, — утверждал Сидоренков.

— Почему ты… предал родину? — неожиданно для самого себя спросил Юджин.

— Когда моему отцу было ровно десять лет, он был репрессирован, — немного подумав, произнес молодой человек.

Если бы молодой человек ответил, не задумываясь, Юджин поверил бы. Но заминка в несколько секунд навела Грина на мысль, что Си-доренков неискренен. Надо было держать ухо востро.

Рюмка к рюмке, сопровождаемые русскими закусками, делали свое дело. Юджин оглянулся и увидел: в клубах дыма в ресторанном зале сидят почти одни военные.

Ничего конкретного с Сидоренковым Юджин не решил. Нужно было уходить. Сидоренков подозвал официанта, с трудом выговаривая слова, задал Юджину вопрос:

— Деньги у тебя есть?

— Сколько надо?

Денег в руки Сидоренкову Юджин не дал, просто заплатил по счету, причем довольно внушительному. Насколько помнил Юджин, в ресторан приглашал сам Сидоренков. Платить пришлось Юджину. Это убедило Юджина, что Сидоренков не тот человек, к которому возникает симпатия «с первой рюмки». Кроме того, впервые в жизни Юджин убедился в «русской щедрости» и «русском гостеприимстве». Угощать по-русски означало завести угощаемого в ресторан и расплатиться из его же кошелька.

На выходе из ресторана Сидоренков вдруг заявил, что повезет Юджина на квартиру к человеку, который связан с учеными, работавшими в интересовавшем Юджина направлении.

«Уж не хочет ли этот тип за мой счет воспользоваться услугами такси? — подумал Юджин. — Доберется домой и заявит, что нужного человека нет?!»

— Куда мы поедем? — спросил Юджин.

— На квартиру к академику Богомолову, — заявил Сидоренков. — Богомолов — известный авторитет в электронике.

На квартире, куда привел его Сидоренков, их встретил человек, назвавший грузинскую фамилию, имевший узкое, как лезвие ножа, лицо. Вновь организовалось застолье — привычный звон бокалов, обжигающий армянский коньяк. Вскоре Юджин расслышал шепот горячих губ и шорох юбок в соседних комнатах.

— Девочки?! — предложил ему Сидоренков.

— Нет, — ответил Юджин.

— Мальчики? — спросил тогда грузин, удивленно поднимая брови.

— Меня интересует в первую очередь дело, — сказал Юджин, раздражаясь. Сославшись на необходимость сделать очень важный звонок, он распрощался.

— Америкашка, богатый, черт, — краем уха услышал Юджин, когда уходил.

Сидоренкову нельзя доверять. Черт знает кого подсунули. Этот разгульный тип мог подвести под монастырь — квартира, на которую он его притащил, оказалась чем-то вроде борделя. Ни Богомолова, ни другого какого-нибудь ученого Юджин так и не увидел.

Чтобы день не пропал, Юджин решил вернуться в прежний ресторан. Уж слишком много там было военных.

Прежний стол оказался незанятым.

«Чем мы их хуже как народ?» — спросил себя Юджин, наблюдая за соседями. Он заметил, что с него не спускает глаз немолодой светло-русый мужчина.

«Вот, к примеру, этот тип, что пялится на меня. Совершенно нордическое лицо, ничего монгольского…»

А тот человек, на которого обратил внимание Юджин, думал приблизительно то же самое. Он тоже смотрел на Юджина и мысленно рассуждал, чувствуя толчки сердца в голове — действовал алкоголь: «Вот парень. С волевым лицом, с мощной челюстью… Настоящий американский ковбой. Нет, есть еще у России и люди, и порох в пороховницах… У американцев мужики, конечно, тоже что надо, зато девушки наши куда миловиднее…»

Фамилия этого человека была Поликарпов. Он взял графинчик с водкой, поднялся и подошел к столику, за которым сидел Юджин.

— Можно?

— Давай, — равнодушно пожал плечами «ковбой», как мысленно окрестил его Поликарпов.

Они выпили по рюмке теплой, противной водки.

— Ты где служишь? — не церемонясь, в лоб задал вопрос Юджин.

— Я из тех, — сказал Поликарпов, — кто от рядового до полковника братья-славяне — чурок в наши ряды не брали. Ни чурок, ни прибалтов, а евреи сами не шли.

— Вот как?

— Вот так! И приказ на боевое применение нашей части мог отдать только Главнокомандующий. Да и то не всегда…

— А когда?

— Только с согласия Совета Министров СССР.

— СССР. Но такой страны, дружище, давно нет.

— Нет, — согласился Поликарпов. — За это и выпьем.

Они выпили.

— Так что за секретная такая часть, дружище, — делая равнодушный вид, спросил Юджин, понимая, что излишняя настойчивость может повредить. Но собеседник уже был изрядно пьян и потерял всяческую осторожность.

— ПРТБ! — проговорил он неудобопроизносимую аббревиатуру.

— Как, как?

— Пэ-эР-Тэ-Бэ. Передвижная ремонтно-техническая база.

— Ну, секретность нашел, — выдавил из себя Юджин.

— Не веришь? Да я бы ни за что не стал говорить — накипело! Понимаешь?! Мы многие годы жертвовали для Родины самым дорогим, что есть у человека, — здоровьем, а нас, как последних стройбатовцев, расформировали и забыли. Ты-то сам из каких будешь?

— Тоже почти моряк, — не солгал, а сказал правду Юджин. — Морская пехота. А ты, говоришь, здоровьем жертвовал?

— А то нет. Слушай, ты что, прибалт? Выговор у тебя странный… У меня сейчас аллергия, случаются приступы бронхиальной астмы. И все из-за того, что я работаю… — Поликарпов сделал еще более таинственный вид, наклонился к Юджину и прошептал: — Я работаю со спецбоепри-пасами.

— Боеголовки? Ты что, в стратегических?

— Цыц! — цыкнул Поликарпов на Юджина и снова оглянулся. — Не в этом дело. Не в стратегических. В ПВО!

— В ПВО? Впервые слышу.

— Ну ты вот морская пехота. Но и до вас дошло. Раньше только на «пэвэошные» ракеты типа «земля-воздух» ядерный боеприпас монтировали.

Это для усиления поражающей мощи. Понимаешь?! Допустим стоит на гражданском объекте, скажем, городе, тридцать зенитно-ракетных комплексов. А бомбардировщиков налетает штук пятьдесят. Один ЗРК ведет один самолет. Вот тогда и вступают ракеты с ядерной начинкой… Теперь новый класс этих ракет появился, но для управления ими нужна самая совершенная вычислительная машина… Настоящий суперкомпьютер…

Юджин внутренне сжался. Именно компьютеры были его коньком.

— Я три месяца курсы проходил… По обслуживанию этих ракет непосредственно на подлодке. Я ведь не моряк, а таких специалистов у подводников нет. Но мне все равно где облучаться, правда?

— А что, сильно фонит?

— Во всяком случае, начальство как ветром сдувает, когда снаряжали ракету… У каждого заряда — свой срок готовности…