Только с принятием христианства образовался на Руси ранее не существовавший слой людей, сознательно посвятивших себя задачам культурного строительства. Ведь в эпоху Средневековья именно церковь задавала тон в строительстве городов и крепостей, создавала архитектурный пейзаж, учила бережно относиться к окружающей среде, художественному созерцанию природы. Христианство несло с собой понятие истории, ибо воспитывало на предании, идущем из глубины веков, несло уважение к предметам старины и искусства.

Приняв христианство, киевский князь Владимир принял и византийскую культуру, которая скрестилась с языческими обычаями славяно-русов, но как более сильная на первых порах их заслонила. Однако процесс обрусения византийского стиля выявился рано и весьма энергично — это позволяет предполагать, что у восточных славян, а вернее — славяно-русов, уже раньше была своя достаточно развитая культура. Они имели довольно широкие торговые отношения — преимущественно с Азией. В одном из городищ были найдены восточные монеты, относящиеся к 699 году, то есть за два столетия до призвания варягов. А близ Новгорода был найден сосуд с монетами, которые свидетельствуют о том, что уже в VII веке славяно-русы обладали звонкой монетой.

Но главным образом на Руси все-таки имели хождение восточные серебряные монеты, реже византийские. Серебро само лилось к нам рекой. В прямом и переносном смысле — Великий Волжский путь приносил на Русь с Востока огромное количество монет. Можно сказать, что в те годы (VIII–X века) резервной валютой древнерусской экономики был арабский дирхем. Чеканились дирхемы в Багдаде, Самарканде и Басре; представляли они собой тонкие кружки серебра диаметром 2–2,5 сантиметра. Дирхемы, полученные в обмен на соболей, бобров, мед и оружие, оседали у вольных славянских племен в неимоверном количестве. Арабский путешественник Ибн Фадлан так говорил о странном обычае русов: «Скопив 10 тысяч дирхемов, они дарят своей жене серебряное монисто». Каково же было удивление араба, когда он увидел русских женщин, носящих на шее 10, 20 и даже 30 рядов монист! Естественно, такое богатство не могло не привлекать киевских князей — они привели окружные славянские племена к покорности и стали контролировать денежные потоки сами, назначив своих администраторов. Собственно, это и было началом Древнерусского государства и началом того, что стало обычаем.

В Киевской Руси отважным богатырям-полководцам князья начали вручать золотые гривны — нашейные (на гриву) обручи. Одним из таких героев был Александр Попович (в сказаниях — Алеша Попович, то есть сын священника), чьи подвиги стали основой для древнерусских былин. Самое раннее из известных сегодня упоминаний о награждении гривной имеется в летописи за 1000 год (6508 год «от сотворения мира»).

Со временем в Древней Руси одним из показателей солидного положения человека в обществе стало наличие у него (или у нее) серебряного или — изредка — золотого шейного обруча — гривны. Разновидности гривен могли демонстрировать в одних случаях уровень богатства, а в других — храбрость владельца, ибо князья одаривали золотыми гривнами самых отважных воинов.

Вероятно, гривны были столь престижной частью гардероба, что их охотнее других предметов принимали в обмен или оплату за дорогой товар. Когда же при купле-продаже стали использовать простые слитки серебра, на них распространилось название «гривна».

Лишь в 1701 года гривна приобрела форму цельной монеты. Правда, в номинале чаще упоминалась не «гривна», а «гривенник». С 1797 года на монетах появляется новое обозначение номинала — «10 копеек», но народная молва до сих пор сохранила и прежнее название. Кстати, монету достоинством 20 копеек чаще именовали «двугривенным».

Стабильность, впрочем, длилась недолго. Первый финансовый кризис накрыл Русь к началу XI века, когда выяснилось, что восточные рудники истощены. Запас серебра, однако, на Руси был велик, недаром до сих пор на Оке и Волге находят клады дирхемов до ста килограммов весом.

И князь Владимир Святославич решил чеканить свою собственную золотую и серебряную монету. Деньги тех времен назывались кунами. Не потому, что представляли собой шкурку или лапу куницы, как это часто думают. Скорее всего, слово «куна» имеет общее происхождение с латинским cunes — кованый (сравним еще с английским coin — монета). Иногда куна называлась шелягом. Забавно, что стандартная дань того времени — «по шелягу с сохи» — почти в точности соответствует английскому налогу в 1 шиллинг. Половинки монет назывались резанами. Расчет был простой — 50 резан = 25 кун = гривна кун. Гривна кун была уже не монетой, а счетной единицей и предназначалась для весьма крупных и почти банковских операций.

Положение не изменилось и в так называемый «безмонетный период» — с конца XII по XIV век. Почему-то прекращение хождения монет на Руси связывают с монгольским нашествием: дескать, торговля была подорвана и финансовая система рухнула в одночасье. В этом кроется лишь часть правды, ведь запасов серебра на Руси было достаточно и для ежегодной дани-выхода в Орду, и для чеканки собственной монеты. Но уже тогда русские безымянные финансовые умы решили вопрос с гениальной простотой — ввели такую систему, до которой Европе было еще далеко: кредитные деньги. Основной запас по-прежнему составляли гривны, только теперь уже не «гривны кун», а «гривны серебра», стоившие в четыре-пять раз больше.

А вот для разменных и торговых операций использовали либо кожаные «ассигнации», либо шиферные пряслица (наконечники на веретено) с особым «знаменем» (печатью) князя.

В те времена наиболее развитыми и продвинутыми европейскими государствами были Византия и, как ни странно это нынче звучит, Испанский арабский халифат. Но даже видавшего виды испанского араба Абу Хамида ал-Гарнати (1080 или 1100–1169 или 1170), побывавшего во многих странах поразила финансовая система русских: «Между собой они производят операции на старые шкуры белок, на которых нет шерсти, в которых нет никакой другой пользы и которые ни на что решительно не годятся. Они их укрепляют в пачку и называют джукн. За каждую шкурку из этих шкур дают краюху отличного хлеба, которая достаточна для сильного человека на целый день. На них же покупается все, как то: рабыни, отроки, золото, серебро, бобры и другие товары. А если бы эти шкуры были в какой другой стране, то за тысячу их вьюков не купить бы одного зерна и не были бы они годны решительно ни на что». Из записок удивленного араба видно, что богатые русские уже тогда испытывали слабость к толстым пачкам денег.

Над нашими «деньгами» — собольими шкурками, пришедшими на смену беличьим, иностранцы посмеивались. Но на Руси соболья шкурка была самым удобным и ходовым денежным мерилом. На шитье мужской рубахи на меху — зимней одежды, прототипа мужского кафтана, шло сорок собольих шкурок. Отсюда устоявшееся измерение на Руси — сорок, и с этим связаны такие выражения, как «сорок сороков»: «в Москве на праздники звонят сорок сороков колоколов»; «на Самсонов день — дождь, все сорок дней будут лить дожди»; «с Поклонной горы все сорок сороков видны» и т. д. и т. п.

Не хочется о грустном, но из тех времен до наших дней дожил обычай поминать усопшего на сороковой день после кончины.