где в сумерках на крылечки и пороги выставляли еду в глиняных горшках и на медных блюдах.

– Для призраков, приходящ-щ-щих домой, – прошипел Саван-де-Саркофаг из тени.

Вереницы масляных ламп, прибитых к фасадам домов, и дымки, вьющиеся в сумеречном небе подобно блуждающим духам.

Казалось, призраки плутают по булыжным улицам.

Тени отклонялись от утерянного на западе солнца и пытались проникнуть в дома.

Но теплая еда, дымясь на крыльце, заставляла тени кружиться и метаться.

Легкий аромат благовоний и пыль мумий поднимались к мальчикам, которые смотрели на этот древний Хэллоуин и на «сладости», выставленные не для бродячих мальчишек, а для неприкаянных духов.

– Эй, – зашептали все мальчики.

– Не потеряйтесь во тьме, – пели голоса в жилищах под переборы арфы и лютни. – О, дорогие, любимые наши мертвые, идите домой, добро пожаловать. Вы ушли во тьму, но всегда дороги нашему сердцу. Не бродите, не слоняйтесь. Идите домой, родные.

Из тусклых ламп струился дымок.

И тени поднимались на крылечки и очень деликатно вкушали жертвенную еду.

И они видели, как в одном доме из кладовой достают старую мумию деда и усаживают на почетное место во главе стола, уставленного яствами. И домочадцы садятся за вечернюю трапезу, и поднимают стаканы, и пьют за усохшего усопшего, немо сидящего в пыли…

Глава 10

– А ну-ка, живо разыщите меня! – воззвал к ним насмешливый голос Саван-де-Саркофага.

– Сюда! Нет! Туда! Туда!

Они побежали следом за тонкой лентой размотанной пелены мумии, уходя все глубже под землю.

– Да. Вот он я.

Они свернули за угол и остановились, ибо длинный холщовый бинт, петляя по полу гробницы, поднимался по стене, обвивая стопы древней бурой мумии, поставленной стоймя в нише со свечками.

– Это, – заикаясь, сказал Ральф Бенгстрем, одетый Мумией, – это… это настоящая мумия?

– Да. – Из-под золотой маски на лице мумии заструилась пыль. – Настоящая.

– Мистер Саван-де-Саркофаг! Вы!

Золотая маска соскользнула, зазвенев об пол, как сверкающий колокол.

На месте маски было лицо мумии – коричневая глина, растресканная под натиском солнца. Один глаз запечатала паутина, из другого текли пыльные слезы, и проблескивало ярко-синее стекло.

– Ессссть сссреди вассс мальчик, одетый мумией? – вопросил голос, приглушенный саваном.

– Это я, сэр! – пропищал Ральф, выставив напоказ руки, ноги, туловище и медицинские бинты, которыми он обматывался полдня до полной мумификации.

– Хорошо, – тяжело вздохнул Саван-де-Саркофаг. – Хватайся за холщовый лоскут. Тяни!

Ральф нагнулся, взялся за древние пластыри мумии и… как рванет!

Лента размоталась, кольцо за кольцом, обнажив большущий нос-клюв рептилии, и шершавый подбородок, и сухую усмешку на припорошенных пылью устах Саван-де-Саркофага. Скрещенные на груди руки повисли.

– Спасибо, мальчик! Свобода! А то чувствуешь себя свертком, предназначенным в дар Царству Мертвых. Но… тссс! Мальчики, живее! Запрыгивайте в ниши, замрите. Кто-то идет. Притворитесь мумиями, мальчики, прикиньтесь мертвецами!

Мальчики вскочили и оцепенели, сложив руки, захлопнув глаза и затаив дыхание, словно на рельефе с маленькими мумиями, высеченными в древней скале.

– Тихо, – прошептал Саван-де-Саркофаг. – Приближается…

Погребальная процессия.

Целая рать плакальщиц в тончайших золотистых шелках несла игрушечные парусники и медные чаши со снедью.

А в их гуще шестеро мужчин несли ящик для мумии, легкий, как солнечный свет, а вслед за ними – недавно запеленованную мумию в расписанном холщовом облачении, в маленькой золотой маске, скрывающей лицо.

– Мальчики, смотрите – еда, игрушки, – прошептал Саван-де-Саркофаг. – Они кладут игрушки в гробницы, парни. Чтобы божества приходили поиграть, пошалить, побаловать детей перед тем, как отправить в Царство Мертвых. Видите, кораблики, воздушный змей, прыгалки, игрушечные ножики…

– Но посмотрите на размер этой мумии, – сказал Ральф из-под душных марлевых повязок. – Это двенадцатилетний мальчик! Как я! А золотая маска на лице мумии… она вам не напоминает?

– Пипкин! – рявкнули все хором.

– Шшш! – зашипел Саван-де-Саркофаг.

Похороны прервались, верховные жрецы озирались по сторонам, всматриваясь в пляшущие тени факелов.

Мальчишки в своих высоких нишах зажмурились изо всех сил, затаив дыхание.

– Чтоб ни шепотка, – велел Саван-де-Саркофаг комариным писком в ушах Тома. – Ни шороха.

Снова зазвучала арфа.

Процессия зашаркала дальше.

И посреди золота, и игрушек, и погребальных воздушных змеев находилась маленькая новенькая двенадцатилетняя мумия в золотой маске, точь-в-точь как…

Пипкин.

«Нет, нет, нет, нет!» – думал Том.

– Да! – в отчаянье вскричал тонюсенький мышиный голосок, затерянный, замотанный, заточенный. – Это я! Я здесь. Под маской. Под обмотками. Не могу шевельнуться! Не могу кричать! Не могу вырваться!

«Пипкин! – подумал Том. – Подожди!»

– Ничего не могу! Я в западне! – пищал он, замотанный в расписные холсты. – Идите следом за мной! Встречайте меня! Разыщите меня в…

Голосок затухал, так как шествие свернуло за угол темного лабиринта и исчезло.

– Куда идти следом за тобой, Пипкин? – Том Скелтон выпрыгнул из ниши и прокричал во тьму: – Где встречать?

Но в этот самый миг Саван-де-Саркофаг, как подкошенное дерево, рухнул из своей ниши. По полу громыхнуло: «Бах!»

– Постой-ка! – предостерег он Тома, глядя на него глазом-пауком, пойманным в капкан собственной паутины. – Мы еще спасем старину Пипкина. Втихомолку, крадучись, тайком, мальчики. Ш-ш-ш.

Они помогли ему подняться и размотать бинты и на цыпочках двинулись по коридору и свернули за угол.

– Вот те раз, – прошептал Том. – Смотрите. Они кладут мумию Пипкина в гроб, а гроб в… этот, как его…

– Саркофагус, – подкинул им скороговорку Карапакс Клавикула. – Один гроб внутри другого гроба, а тот внутри третьего, каждый больше предыдущего и испещрен иероглифами, рассказывающими историю его жизни…

– Историю жизни Пипкина? – спросили все разом.

– Ну, или того, кем был Пипкин в эту эпоху и в этот год, четыре тысячи лет тому назад.

– Вот это да, – прошептал Ральф. – Гляньте-ка на картинки по стенкам гроба. Тут Пипкину один годик. Здесь – пять лет. Десять, и как быстро бегает. Пипкин на яблоне. Пипкин делает вид, будто тонет в озере. Пипкин в персиковом саду поедает все на своем пути. Стойте-ка, а это что?

Саван-де-Саркофаг наблюдал за оживленными похоронами.

– Они заносят в гробницу мебель, чтобы он ею пользовался в Царстве Мертвых. Лодочки. Воздушные змеи. Волчки. Свежие фрукты, на случай если Пипкин проснется через сто лет и проголодается.

– Он-то точно проголодается. Что за дела, гляньте, они уходят! Запечатали гробницу! – Саван-де-Саркофагу пришлось попридержать Тома, который в отчаянье метался взад-вперед. – Пипкин все еще там, захороненный! Когда же мы его будем спасать?

– Попозже. Длинная ночь только началась. Мы снова увидим Пипкина, не переживайте. Потом…

Дверь гробницы захлопнулась.

Мальчишки подняли бучу. В темноте были слышны чавканье и скрежет при заделке последних щелей и швов известковым раствором и укладке последних камней.

Плакальщицы с притихшими арфами удалились.

Потрясенный Ральф в своем костюме Мумии стоял, глядя,