Свет играл и здесь. Лился сквозь окна, светлыми размытыми лужицами расползался по полу и стенам. В глазах рябило от ярких нарядов, знамен и гербов, украсивших помещение.

– А ты уже выбрал девиз, сэр рыцарь? – Анна облачилась в ярко-красное платье, которое ей удивительно шло.

– Loyalty me lie, моя госпожа, – Дик поклонился ей. – Верность меня обязывает.

Он не помнил, когда эти слова сорвались с губ впервые. Кажется, в споре или очередной размолвке с Джорджем. Они обсуждали смерть короля Ричарда II и захват власти Генрихом Болингброком. Изгнанный из Англии сын герцога Ланкастера захватил Лондон в отсутствие монарха, воевавшего в это время с Ирландией. Одному Богу известно, как эта тема могла затронуть Эдуарда… Если только тем, что Ричард II повелел казнить тогдашнего герцога Глостера, а его земли присоединил к короне.

Джордж начал выказывать недовольство на невнимание, оказываемое ему старшим братом. И даже заметил, будто скоро вступит в возраст, в котором Эдуард получил корону. Конечно, подобное не удалось бы счесть мятежом даже самому дотошному крючкотвору, да и любил герцог Кларенс бросаться словами и обвинениями. Однако Дика это задело слишком сильно. Он повторил слова клятвы верности, данные королю, а потом и фразу, ставшую девизом. Ныне ее выбили на щите.

– И кому же вы верны, сэр рыцарь? – Анна склонила голову к плечу и посмотрела заинтересованно.

– Моему брату, Эдуарду IV!

– Ах… ну конечно, – она слегка запнулась. Девочка не выглядела расстроенной, но за прошедшее время Ричард узнал ее слишком хорошо. Она не обиделась, но рассчитывала на большее, нежели слова о рыцарском долге.

Дик ревностно скользнул взглядом по ее типпетам, но ни одна из лент, украшавших рукава верхнего платья девочки, еще не пострадала. Он с облегчением перевел дух. Было бы обидно стать вторым или не успеть вовсе. О том, что Анна слишком молода и вряд ли будет избрана кем-то из участников дамой сердца, ему и в голову не пришло.

– Однако… – в горле внезапно пересохло, а голос, только становящийся взрослым, сорвался на почти петушиное кукареканье. – Кроме верности королю существует и другая… верность.

Он откашлялся и опустился перед ней на колени. Губы будто сами собой произнесли слова клятвы. На этот раз не просто верности, но и любви.

Так Ланселот стоял перед королевой Гвениверой. Так признавался в любви Изольде отважный Тристан…

От возвышенных мыслей его отвлек треск разрываемой ткани. Видно, служанка, пришивавшая типпет[2], переусердствовала. Она явно не рассчитывала на избрание своей госпожи дамой рыцарского сердца.

– Я принимаю вашу клятву, сэр рыцарь, – Анна протянула ему неровно оторванную алую ленту. – Да прибудет с вами Господь Бог и удача в бою, Ричард герцог Глостер.

Дик коснулся губами края ее платья. Принял типпет. Поднялся. И только затем обнаружил, что все внимание присутствующих обращено на них!

– Воистину! – воскликнул Ловелл, отвлекая остальных от созерцания смущенного и растерянного принца. – В ношении платка или предмета одежды возлюбленной дамы, еще сохранявших аромат ее волос или тела, – юноша вздохнул и устремил взгляд наверх к небу, сокрытому высоким потолком, – элемент рыцарского турнира выявляется столь непосредственно, как только возможно. – Он старался подражать знаменитым менестрелям, но в его исполнении одухотворенность выглядела слишком наигранной и потому комичной. Впрочем, Френсис и сам это понимал, потому свою реплику решил закончить в совершенно ином тоне. – Возбужденные поединком дамы дарят рыцарям одну вещь за другой: по окончании турнира они без рукавов и босы!..

Граф рассмеялся, а за ним и остальные. Улучив момент, Джордж подхватил младшего брата за локоть и увлек в сторону со словами:

– Братец! Ты случаем не поторопился?!

Растерянность прошла, как и испуг, вызванный неожиданным вниманием. Дик глубоко вздохнул и ответил ровно:

– Я не вижу смысла в потере времени.

– Ей шесть лет, о чем ты думаешь вообще?! – прошипел Джордж.

– Мне безразлично. К тому же юность, пожалуй, единственный недостаток, проходящий с годами.

– Вам понадобится разрешение папы, – привел последний аргумент брат. – Мы с Невиллами в родстве. Причем очень близком!

Дик повел плечом и усмехнулся:

– Он, как правило, соглашается.

Бросив взгляд за спину Джорджа, он увидел опекуна. Ловелл и Рэтклифф о чем-то оживленно беседовали с ним. Однако кузен казался напряженным и прислушивающимся не столько к подопечным, сколько к своим мыслям. Все внимание Уорвика было приковано к Дику, и, казалось, создатель королей вовсе не против произошедшего. Но одобрит ли он подобное поведение на словах?..

– Ричард, герцог Глостер! – прогремел по залу его голос. Негромкий, но заставивший смолкнуть все остальные разговоры. Джордж мгновенно обернулся. Дик вздрогнул. – Ваш брат, король Англии Эдуард IV, прослышал о большом усердии, проявленном вами в науках светских и военном деле.

Дик склонил голову и вышел вперед. Сердце, рвущееся из груди, подобно попавшей в клетку вольной птичке, замерло.

– Он счел возможным назначить вас констеблем крепости Корф-Кастл в Дорсете.

Дик поклонился так, чтобы волосы упали на лицо. Они скрыли, как означенный констебль жмурится и прикусывает губу, лишь бы не закричать от восторга и переполняющих душу чувств.

Первая военная должность. В десять лет от роду! А дальше… Дальше будут победы. Он оправдает доверие брата!

Дик выпрямился, развел плечи и вдохнул полной грудью. Ему даже показалось, будто он стал выше ростом.

Ну, держитесь Ланкастеры! Ныне в битву вступает герцог Глостер. И знамя с белым вепрем попрет вашу алую розу. Трепещите!

А Анна смотрела на своего рыцаря и не узнавала его. В предвкушении будущего удовольствия губы Ричарда изгибались в лукавой и хитрой улыбке. В глазах плясали веселые искорки. Он озорно прищуривался, словно глаза слепил солнечный луч. На щеках, под скулами проступали небольшие продолговатые ямочки, делавшие его лицо невероятно привлекательным.

– О назначении я объявлю на турнире, – продолжал тем временем Уорвик.

Ричард кивнул и тряхнул головой. Хотелось немедленно вскочить в седло. Выхватить меч или топор и обрушить на головы врагов, сколько бы тех ни было. Скорее… Скорее… Только скорее!..

– После вашей победы, Ричард, – добавил граф.

* * *

Рыцарские турниры вошли в обиход начиная со второй половины XI века. Правила для первых из них появились благодаря перу Жоффруа де Прейли, некоторое время спустя погибшего на одном из них. Главным назначением турнира являлась демонстрация боевых качеств рыцарей, их доблести и отваги.