— Танечка, милая, скажи, на тебя уголовное дело когда-нибудь заводили?

— Нет, Киря, хороший мой, мне чаще обещали по морде дать. А ты почему спрашиваешь?

— Да так, — Киря отвернулся, — просто подумал, когда-нибудь же надо начинать. А что? Повод подходящий — убийство. Улики есть, тебя видели с убитым последней…

— Мотив, начальник? — невинно спросила я. Затем не спеша полезла в карман, вытащила сигареты и стала прикуривать.

Солнце в середине марта уже довольно рано показывается из-за горизонта, и теперь, в восьмом часу утра, оно висело довольно высоко. Подъезд дома, возле которого мы стояли, находился как раз с восточной стороны, и его заливало потоками ослепительного утреннего света. Стоять и купаться в солнечных лучах было необычайно приятно, особенно ощущая, как пощипывает кожу морозный утренний воздух.

— Ужасно как портит людей служба в органах, — с печальным вздохом сказала я, выпуская облачко сизого табачного дыма. — Мы, Киря, между прочим, с тобой стариннейшие друзья, сколько дел вместе распутали, в скольких переделках побывали… И вот теперь ты собираешься завести на меня уголовное дело, быть может, даже посадить меня в СИЗО… И все без малейшей, сколько-нибудь серьезной улики!

— А что я еще должен делать? — ожесточенно спросил он. — С меня будут требовать, чтобы я раскрыл это преступление!

— Так ведь чтобы раскрыл, Киря! — сказала я с упреком. — То есть чтобы нашел действительно виновных, а не козла отпущения!

Кирьянов насупился и молчал с сердитым видом, не глядя в мою сторону.

— Я хочу знать то, что знаешь ты, — упрямо заявил он.

— А зачем? — возразила я. — Разве у тебя мало своих проблем? У тебя же наверняка лежит на столе заявление от какой-нибудь бабы Маши, у которой из погреба сперли банку соленых огурцов. Или есть в производстве дело на пьяницу и бомжа дядю Витю, который во время распития алкогольных напитков кого-то укаекал бутылкой по башке. Ну? Чем не поле деятельности? Расследуй сколько хочешь! А убийством Ольховского, уж позволь, займусь я сама.

— Ты? Займешься убийством Ольховского? — Кирьянов с такой неожиданной радостью и облегчением воскликнул это, что я не удержалась, прыснула в кулачок. Вот тебе и грозный подполковник милиции!

— Ну, если честно, то я еще не решила, — сказала я осторожно. — Я так понимаю, ты же мне не заплатишь по двести баксов за день расследования?

— Я тебе дам Почетную наградную грамоту «За помощь милиции», — пресерьезно отреагировал на мой ехидный вопрос Киря.

— Можешь ее повесить у себя в туалете, — спокойно возразила я. — Потому что я в своем всякую ерунду на стены не вешаю.

Киря тут же надулся и отвернулся. Стоя сбоку, я видела, как его лицо заливает краска. Я искренне жалела, что произнесла эти чересчур обидные слова. Ведь знаю же, что для Кирьянова честь его ведомства вовсе не пустой звук и что он искренне радуется успехам милиции и серьезно переживает ее неудачи. Однако что сказано, то сказано, и моему другу-подполковнику оставалось только одно: злиться на меня от всей души.

— Впрочем, я и правда еще ничего не решила, — сказала я, будто не замечая настроения Кирьянова. — В этом деле есть определенная зацепка, одна ниточка, которую я хочу попробовать раскрутить. Но только потому, что мне самой интересно узнать все мотивы этой истории. Если дело зайдет в тупик, ломать себе из-за нее голову я не собираюсь. Тем более — даром.

— Ладно, поступай как хочешь. Но сделай хоть что-нибудь! — крикнул Кирьянов мне вслед, наблюдая, как я сажусь в свою бежевую «девятку», чтобы отправиться домой. — Звони, если что… Я на тебя очень надеюсь!

В ответ я помахала Кирьянову рукой, отъезжая от подъезда дома, где жил и где этой ночью был убит зубной врач Анатолий Дмитриевич Ольховский.

* * *

Вернувшись домой в девятом часу утра, я без сил плюхнулась на диван. Шевелиться не хотелось ни под каким видом, в голове накипала неприятная, хорошо знакомая тяжесть, как это всегда бывает от недосыпания после слишком бурно проведенного вечера. Я осторожно протянула обе руки вперед, развела пальцы: так и есть, дрожат. А мысль в голове была одна-единственная: почему я так часто оказываюсь в центре криминальных происшествий? Работа у меня такая, что ли? Или мне просто везет?

Я вспомнила взгляд, которым подполковник милиции Кирьянов сегодня смотрел на меня, — очень нехороший, типично ментовский взгляд. Недоверчивый, как у великого инквизитора. Конечно, нас с Кирей связывает многое, и его две больших звезды на погонах, скажу без ложной скромности, получены в том числе и благодаря моим усилиям. Только, несмотря на это, чертов мент все равно мне до конца не доверяет. Чуть что, малейшая оплошность с моей стороны, и он без угрызений совести засадит меня в СИЗО как подозреваемую. Так что как ни крути, а в целях собственной безопасности убийство зубного врача Ольховского хорошо бы раскрыть…

«Полнейший идиотизм!» — воскликнула я с горечью.

В сильном волнении я встала с дивана и принялась расхаживать по комнате. Это же заказное убийство, черт возьми! Я расследовала подобные убийства по чьей-то просьбе и знаю не понаслышке, как опасно лезть в такую кашу. Здесь же меня никто ни о чем не просил, клиента и на горизонте не видно, денег мне никто не заплатит… Так за каким чертом мне тратить силы и время, подвергать опасности свою жизнь?

И тут я подумала, что напрасно бесплодно ломаю голову и отхожу от своей давней привычки — в неясных ситуациях спрашивать совета у судьбы. В самом деле, интересно, что она скажет: стоит мне ввязываться в эту историю или нет. А беседую я с судьбой при помощи трех гадальных костей, делая многозначительные выводы из выпадающих комбинаций трех случайных чисел.

Я вытащила из своей сумочки черный замшевый мешочек, в котором хранила три выточенных из настоящей слоновой кости двенадцатигранника с цифрами на каждой из граней. Извлекла косточки на свет божий и некоторое время по привычке любовалась ими. Энергетика бесчисленных гаданий так или иначе запечатлелась на них, подобно магнитной ленте, мои верные магические помощники хранили всю информацию, только, в отличие от магнитной ленты, с возрастом становящейся совершенно ни на что не годной, у косточек с каждым годом контакт со мной устанавливался не труднее, а, наоборот, легче и полнее.

Сжав двенадцатигранники в кулаке, я попыталась сосредоточиться. Нумерология — мой конек. С помощью вот этих костей я определяла многое, помощь в работе они оказывали мне неоценимую. Если уметь правильно гадать, узнать можно практически все, что угодно. Кроме непосредственно связанных с делом фактов, конечно. Имени убийцы кости никогда не назовут, нечего и спрашивать, но дать зацепку по его поиску очень даже могут. Только надо очень хорошо сосредоточиться, когда кидаешь кости, и заранее придумать вопрос, на который хочешь получить ответ. Бросать кости наобум не просто глупо, но и весьма опасно. Гадание не шутка, с его помощью можно в том числе и накликать несчастье на собственную голову.