Неудивительно. Человеческое тело такое несовершенное. Отчего ты не захотел его улучшить, Марк Новак? Все хотят. Фотография годичной давности. Немного вытянутое лицо, подбородок тяжеловат, нос с горбинкой. Тёмно-русые волосы. Социальный рейтинг составляет девятьсот пятьдесят одну единицу. Ещё немного и ему больше не работать в госструктурах. Я могу это устроить. Но пока не стану.

— Я звоню по поводу последнего происшествия.

— Да? — я почти не узнаю свой голос. Он хрипит и ломается на высокие ноты в самый неподходящий момент. Но это к лучшему. Он подумает, что я волнуюсь.

— Аналитики отдела безопасности выяснили, что причиной сбоя в работе имплантов, приведших к гибели двух человеческих единиц, стало вмешательство извне.

Вот как? Человеческие единицы? И человеческие нули. И из этого складывается основа, пишется исходный код города. Ноль-единица-ноль. Человек, как создатель, был поглощён своим творением. Какая ирония.

— Мне нужны данные об информационных потоках по указанным датам.

— Не могу предоставить, — думаешь, напугал меня? Нет, — вашего уровня доступа недостаточно.

Я защищена, я действую по протоколам компании.

— На это у меня есть Пончик, — слышу я ехидное. Он может себе позволить быть... живым. Как странно. Человек, не машина, проявляющий эмоции и не стесняющийся этого делать. Пончик? Хлебобулочное сдобное изделие, при чём здесь...

— Моё имя Адам, — почти с обидой произносит другой голос. — Я экспериментальная модель нового поколения XTW-075, ключ доступа выслан вам по зашифрованному каналу.

Я проверяю. Всё верно. У этой единицы есть право доступа к скрытой информации. Как странно. Экспериментальный дроид? По этой модели все данные засекречены. Я ничего не могу противопоставить и отступаю.

— Почему Пончик? — спрашиваю я. Мне любопытно. Общаться с ним... забавно, словно кодовое слово «Пончик» разблокировало новый уровень в моём сознании. Когда мы употребляли его в последний раз? Очень давно.

— Потому что круглый и с дыркой, — последовал ответ. Нет. Желание беседы пропадает. Это юмор? Наверное, юмор. Мне не интересно. Пусть убираются с моей территории.

— Наши специалисты расшифровали сигнал, повлёкший отключение управления имплантами, — продолжает Адам, — удалось отследить его до сектора ВК-10.54.

Я молчу, зачем мне эта информация?

— И знаешь, что Эвелин? — я почти вижу, как Марк Новак улыбается в своём кресле перед терминалом, — они нашли следы этого вируса и в информационном поле сектора ВК-10.52.

Система сигнализирует о том, что дверь блокируется, а мой уровень доступа снижается до уровня стажёра. Подключается «Око», искусственный интеллект на случай вот таких непредвиденных ситуаций, берёт управление «ЭйчЭс» на себя.

— Что это значит? — мне не страшно, как ни странно. Им меня не поймать, я всегда осторожна. Медленно открываю лептоп и набираю нужную команду. Данные безвозвратно сотрутся прямо сейчас, уничтожая единственные доказательства против меня.

— Что идёт следствие, — голос Марка Новака меняется. В нём больше нет живых нот, теперь это голос механизма, шестерёнки большой машины. Тик-Так. — И на время расследования ты отстранена от работы.

— Зачем?

«Социальный рейтинг снижен и составляет тысяча одиннадцать».

— Таковы правила, — и снова он как будто человек. Сочувствует. Ты ещё не знаешь, но твоя жизнь — в моих руках, Марк Новак. Я могу стереть тебя одним движением, тебя и всех твоих родных.

Снижение социального рейтинга означило, что я плохо сделала свою работу. Но это не так. Я видела, как на стенах мегаполиса снова появилась метка группы «Зеро». А значит, всё это только начало новой революции. Даже если никто в неё не верит. Она уже здесь. Это ценная информация, её можно хорошо продать. А это значит, что ты, Марк Новак, скоро не сможешь одним щелчком пальцев лишить меня работы.

«Лин?» — это Макс. Позже. Пишу ему, что занята.

— На каком основании меня отстраняют от службы?

— На основании подпункта «в», пункта сорок пять Соглашения о безопасности. «При угрозе объективному и виртуальному имуществу компании оператор отстраняется от работы без сохранения содержания на срок окончания оперативных мероприятий». — Это Адам. Он робот, хотя над его голосом неплохо поработали, он похож на человека. Даже есть отблески эмоций.

Я могла бы сказать, что группа «Зеро» снова в городе, но не буду.

— Почему, — спрашиваю я.

— Таковы правила, — Марк Новак холоден и неумолим, как робот, — но, если ты будешь охотно сотрудничать с нами, процедура реабилитации ускорится и сократится до нескольких часов.

— Я не указывала обратного, почему меня отстраняют?

— Таковы правила, — Адам. Искусственный интеллект.

— Кое-кто предположил, что ты можешь быть причастна к этому, — прерывает робота Марк Новак, — я провел анализ твоей деятельности за последние десять лет. Твоя связь с группой «Зеро» не очевидна. Доказательства удачно затерялись на серверах семь лет назад. Формально твоя биография идеальна. Но мы с тобой знаем, что это не так.

— Это ложь, — мне страшно? Наверное. Сердце бьётся сильнее, дыхание учащается. Войшурвиц пишет что-то, но сообщение теряется в цифровом шуме. Его отрезали от меня, как и Макса.

— Я просто хочу, чтобы ты помогла нам, — проклятый Марк Новак. — Я знаю, что твой айкью выше стандартных ста сорока. Ты умна, и понимаешь, чем это может закончится для тебя и твоих родных. И это даже не угроза, это объективная реальность.

Я знаю. Но ты не сможешь ничего доказать. Как и тогда, данные растворятся в информационном шуме.

— Для обвинения недостаточно ваших размышлений, — говорю я.

— Верно, хочешь официального заявления? — снова ирония. Почему он позволяет себе это? — Я подумал, что ты захочешь нам помочь. Я знаю, что ты точно была не одна.

Это сюрприз для меня. Я всегда работаю одна, Марк Новак. Всегда. Даже несколько лет назад. когда подключилась к группе «Зеро», её руководство знало, что мне никто не нужен. Потом наши пути разошлись, но я всегда одна. Единица. Слова Марка Новака означают лишь то, что кто-то воспользовался данными и фактически подставил меня, неосторожно оставив следы. Или же сделал это намеренно. Во втором случае надо найти этого субъекта. Если я успею. И я успею, если мне дадут время.

— Если я откажусь?

— Тогда я отправлю твоему руководству официальное обвинение. Тебя не только отстранят от работы, но и лишат социального статуса.

— Это иррационально.

— Иррационально — не помогать нам. Кто работает с тобой?

— Никто, я работаю эмоциональным