Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разве она не знала, что сказал Хэйден? Или, может быть, это был просто слух. В любом случае, это не имеет значения.
— Это было в одно время. Но сейчас ему нужно было выйти. Охота будет напряженной, пока не наступит зима. Извини, не зима. Жестокий сезон. Неважно.
— Это то, что все продолжают говорить. — Она подтягивает ближайшую корзину поближе и засовывает ее между ног, затем копает поглубже. — Но тебе не нравится, что он ушел, не так ли? Мне ты можешь сказать.
— Это… тяжело.
— Почему?
Невинный вопрос Джоси меня не удивляет. Она любит поговорить. На самом деле, это одна из причин, почему мне так нравится ее компания — она может говорить бесконечно, если ей зададут тему, и приятно слышать, как кто-то другой заполняет пустое пространство. Если станет слишком тихо, я начну скучать по Кэшолу еще больше.
— Полагаю, по той же причине, по которой Хэйден заставляет тебя оставаться в пещере вместо того, чтобы идти с ним на охоту. — Моя корзина оказывается большой, поэтому я отряхиваю руки и откладываю ее в сторону. — Я волнуюсь.
— Что вдруг с ним что-то случиться? Хэйден говорит, что Кэшол хорош в охоте. Хороший следопыт. У него нет шестого чувства, как у Рокана, но он действительно хорошо читает следы. Но я вроде как считаю Хэйдена одним из лучших охотников, так что я могу быть предвзятой. Легко быть предвзятой, когда ты в паре с таким замечательным парнем.
Мои губы дергаются, когда Джоси снова мечтательно вздыхает. Трудно поверить, что она проклинала имя Хэйдена всего несколько месяцев назад. Однако резонанс меняет все. Раньше Кэшол был просто вроде как… где-то рядом. В общем пейзаже. Хороший парень в море хороших парней, которые хотели найти пару. Он никогда не прикасался ко мне, никогда не заговаривал, но если мне нужна была помощь в чем-то, он всегда был одним из первых, кто вызывался добровольно. Просто он такой, какой есть. Он дружелюбный, щедрый и такой умный.
Отлично, теперь я скучаю по нему. Я игнорирую пронзающую меня боль одиночества и подтягиваю еще одну корзину как можно ближе к своему выпирающему животу. Малыш сегодня необычайно активен, постоянно колотится и двигается. Я слегка похлопываю себя по животу, а затем лезу в корзину.
— Я просто волнуюсь, понимаешь? Я беспокоюсь, что… ну, это похоже на то, как мы сюда попали. Все было прекрасно и нормально, а потом я проснулась, и мой мир изменился. Меня похитили инопланетяне, а все, что мне было знакомо, отняли у меня. — Я тяжело сглатываю. — Я… думаю, я беспокоюсь о том, что это повторится. О том, что все стало слишком комфортным, слишком счастливым, а потом все снова может полететь к чертям.
Потому что сейчас? Я счастливее, чем когда-либо была. У меня самая замечательная пара, и на подходе ребенок, и большую часть дней я так счастлива, что даже не возражаю, что на Ледяной планете нет шоколада, туалетной бумаги или шампуня. Я могу обойтись без них, пока у меня есть Кэшол и мой ребенок.
Если я их потеряю…
Я трясу головой, чтобы прогнать мрачные мысли.
— Есть какие-нибудь успехи с подходящими дисками?
— Но, амиго (прим. исп. Нет, подруга).
— Продолжай искать. В углу есть еще несколько корзин.
— Я займусь этим, — говорит она и встает на ноги. — Что касается беспокойства? Забавно, но я больше не волнуюсь.
Я лениво роюсь в своей корзинке.
— Нет?
— Нет. Я полагаю, что меня похитили инопланетяне и забросили на другой конец Галактики, чтобы найти единственного парня, который идеально подходит для меня, так что это просто генеральный план в действии. — Она начинает напевать легкую мелодию, а затем делает паузу. — Мы должны верить, что худшее позади, понимаешь? Все грозовые тучи остались позади, а впереди нет ничего, кроме голубого неба.
Я улыбаюсь, слыша, как она это говорит. Может быть, она права. Может быть, с этого момента не будет ничего, кроме хорошего. Кроме… Я не указываю на то, что небо здесь редко бывает голубым и чаще всего покрыто серым зимним туманом.
Пусть у нее будет достаточно оптимизма для нас обеих.
Часть 4
КЭШОЛ
Стадо двисти, мирно пасущееся в долине, совершенно не подозревает о моем присутствии. Я с подветренной стороны от них, а Хэйден рядом, на выступе. В этот день у него тяжелая задача — натереть кожу навозом, чтобы скрыть свой запах, и они еще не заметили его. Тогда настанет моя очередь за следующим стадом.
Изначально мы планировали отправиться на охоту разными путями, но Хэйден не хочет расставаться со своей новой парой. Я тоже не хочу быть вдали от Ме-ган, и поэтому мы разрабатываем план нападения на стадо и принесем много мяса двисти, не тратя на это несколько дней.
Итак, мы потратили несколько дней на рытье ям. Много, много ям. Длинные ямы. Глубокие ямы с наконечниками копий, прикрепленными к кольям. Снег идет бесконечно, и мы тратим полдня на то, чтобы заново откапывать наши траншеи. Погода плохая и становится только хуже, и если это не сработает, мы проведем еще больше дней в поле.
Это рискованно, но мы готовы попробовать.
Зов косы-клюва прорезает воздух, и я смотрю на Хэйдена. Он снова издает странный, режущий звук, прижимая руку ко рту. Я киваю и отвечаю тем же. Пришло время.
Двисти пасутся дальше, не подозревая о нашем присутствии.
Затем Хэйден издает леденящий кровь вопль, спрыгивая со своего насеста. Он размахивает копьем и с криком бросается к испуганному стаду. Они паникуют и бросаются в противоположном направлении, ко мне.
Я тоже прыгаю, реву и гонюсь за ними, когда они снова меняют направление. Теперь стаду некуда идти, кроме как к нашим ямам-ловушкам. Они устремляются к ямам, невидимые на фоне снежных заносов, и один из них ревет, падая в яму. За ним опускается еще один, и раздается хруст кости. Еще три двисти блеют и широко огибают остальных, но еще несколько из стада попадают в капканы, и мы с Хэйденом бежим к ним, довольные.
— Сколько мы получили? — спрашиваю я, когда мы встречаемся с копьями в руках. Дневная работа только начинается — нам нужно будет убить всех попавших в ловушку двисти, которые не свернули себе шеи. Нам нужно будет вытащить туши из ямы, перерезать горло, чтобы пустить им кровь, а затем перевязать их. Наши сани ждут
