Широки партера пол и стены… Рампа – как велосипедный трек, Мы другой такой не знаем сцены, Где так плохо слышен человек!  

Вера Панарина, которая училась вместе с Сергеем Бондарчуком, вспоминала, что девчонки без памяти влюбились в артистов, поочередно дежурили на балконе театра, чтобы увидеть, как входил в здание Мордвинов или Левицкий.

В фойе была сделана портретная галерея. Однажды, когда все актёры во главе с Завадским были на сцене, студийка Вера Фадеева предложила стащить портреты своих любимцев. Девушки осторожно вынули фотографии из стеклянных рам и, спрятав их за пазуху, унесли домой. Администрация так и не поняла, кто это сделал, поскольку в артистов были влюблены сотни зрителей.

Стало традицией собираться раз в неделю и говорить с актёрами и студентами о текущих проблемах, предстоящих постановках, литературе, живописи, музыке. Организатором этих встреч был Юрий Завадский. В Ростове стали чаще гастролировать столичные коллективы – город постепенно обрёл славу культурной столицы юга России. И не знала молодёжь, что Завадский порывался уехать из Ростова в Москву. По Ростовской области в 1937 году были расстреляны 6515 человек, в 1938 – 5930. В Ростовской области был выбит практически весь партийно-хозяйственный актив. Завадского едва не сломил 1937 год. Ростовские руководители, которые пригласили коллектив Завадского к себе, были сняты со своих постов. О Завадском поползли слухи как о личности подозрительной. Дошло до того, что его спросили напрямую: «Как вы, режиссёр, а значит психолог, не догадались, что приглашавшие вас люди были врагами?» Юрий Александрович, бледный от волнения, молчал. Он боялся, что больше не выдержит. В гастрольной поездке 1938 года он, едва оказавшись в столице, направился к Станиславскому и попросил помощи. Константин Сергеевич сказал: «Возвращайтесь в театр». И тут же написал ходатайство, что ему нужны помощники. Прошение подписал и Немирович-Данченко. Но новый начальник по делам искусств А.И. Назаров сухо сказал: «Сейчас об этом не может быть и речи. Вам необходимо вернуться в Ростов и работать там».

7 августа 1938 года ушёл из жизни Станиславский, которого не только Завадский, но и многие артисты его труппы считали своим учителем. Завадский предложил актёрам дать клятву «относиться к театру с той глубокой священной жертвенностью, с которой неизменно относился к театру Станиславский». Многоголосое «Клянёмся!» было ответом. В этом хоре прозвучал и голос Веры Марецкой. Сергей Бондарчук благоговел перед ней. Он помнил впечатление детства, когда ещё в школьные годы увидел Марецкую в картине «Закройщик из Торжка». Завадский недолго был её мужем, но как актриса и режиссёр они работали около полувека, относились друг к другу с огромным уважением и нежностью. Признание, благосклонность официальных властей, казалось, защищали её. Но мало кто знал, что за всем этим в жизни Марецкой скрывалась страшная трагедия. В тридцатые годы один за другим были арестованы и расстреляны её братья. Сына старшего брата, Сашу, Вера Петровна забрала в свою семью и вырастила вместе со своими детьми. Четыре ростовских сезона были для Марецкой сезонами удач. В Ростове она сыграла Любовь Яровую, королеву – в «Стакане воды» Скриба, Лизу – в «Горе от ума» Грибоедова, Марину – в пьесе К. Тренёва «На берегу Невы» и Катарину в «Укрощении строптивой». Сергей Бондарчук смотрел все спектакли, которые ставил Завадский. Особенно он был увлечён постановкой «Отелло». Заглавную роль играл Мордвинов. После премьеры «Отелло» Мордвинов отмечал, что своей игрой он пытается спорить с примитивным пониманием трагедии Отелло как «глупого африканца», «карикатурного ревнивца». Завадский и Мордвинов опирались на пушкинскую мысль: «Отелло не ревнив, а доверчив!» «Необходимо вскрыть, – писал Мордвинов, – историческую, идейную, этическую, эстетическую нормы, точно воссоздать в воображении эпоху, обстоятельства, в которых действует герой; ту единственную атмосферу, в которой логикой оправданы все ситуации и характеры… И тогда “Отелло” не будет трагедией ревности, а станет трагедией доверия, в которой зритель увидит не дикаря с ограниченным умом, а достойного представителя древнейшей культуры».

Мог ли представить восемнадцатилетний юноша Сергей Бондарчук, что ещё через восемнадцать лет он сам сыграет эту классическую роль?! И эту роль увидит не только советский зритель, а и мировой. А пока, постигая азы актёрского мастерства у прекрасного педагога Алексея Матвеевича Максимова, он исправно отсылает письма своей семье, а в конверты вкладывает фотографии своих первых ролей. Об этом периоде вспоминает Нонна Мордюкова, которая дружила с сестрой Сергея – Тамарой. Она писала: «Мы ещё учились в школе, а он уже был студентом театрального училища в Ростове и присылал оттуда фотографии в ролях… На карточках он выглядел красавцем прямо-таки сногсшибательным».

Как-то Сергей приехал к родителям в Ейск на каникулы. «И тут, – вспоминает Нонна Мордюкова, – в городе случился передвижной “полутеатр”. Ставили “Коварство и любовь” Шиллера. Страсти рвали в клочья. Когда Фердинанд, отравив Луизу, спрашивает у неё: “Луиза, ты любишь маршала?” – в зале только “у-у-у!” – все рыдали. И только один Сергей хохотал до слёз». Сергей, конечно, не хотел обидеть провинциальных актёров, но у него уже была «прививка» от безвкусия. А за столом Сергей продолжил представление. Он представил домашним зрителям, как играют пьесу Лопе де Вега в провинциальном театре. «Хуан! Шо, Педро? Передай Родриге кастаньеты. Та он не хочет». Тут все хохотали до слёз. Когда его попросили ещё что-нибудь рассказать, Сергей рассказал анекдот: «На Всероссийской выставке старушка стоит перед верблюдом: “Ну и большевики! С лошадью-то что сделали? Срам какой!”» За столом даже не улыбнулись. Фёдор Петрович жестом пригласил сына в другую комнату. Когда они остались одни, спросил: «Ты старика Сергея Васильевича Бельского, юриста, помнишь?» Сын мотнул головой, мол, что-то помнит. «А священника Кузьму Давыдова?» – «Кузьму Александровича? Помню…» – «Так за анекдоты их обоих приговорили к конфискации имущества и… расстрелу». Фёдор Петрович серьёзно смотрел в глаза сыну. «Время строгое… сейчас. Не надо анекдотов. Учишься – учись, но не балаболь без толку. Статья называется “Антисоветская агитация и пропаганда”. Могут и подпоить… специально. Если в газету что-то заворачиваешь, смотри, чтобы на листках никаких портретов не было. Вообще, помалкивай, Серёжа. Молчание – золото. Понял, сынок?» – «Понял, батя, – серьёзно сказал Сергей». – «Ну, а зазноба какая-нибудь у тебя есть? Там, в Ростове…» Сергей ничего не сказал отцу, только хитро посмотрел на него и приложил палец к губам, мол – молчать так молчать. Не мог же он выпалить в лицо отцу после этого разговора, что познакомился с дочерью прокурора. А это было именно так. С Женей Белоусовой, так её звали, Сергей познакомился в стенах театрального училища. Она училась на параллельном курсе вокалу. Молодым людям в ту пору не было и двадцати лет. Красивая девушка понравилась Сергею сразу. Вместе ходили на спектакли, даже выступали вместе в студенческих концертах. Пытался увлечь её Станиславским. «Мы жили, – вспоминал позже Сергей Фёдорович, – под знаком этой книги, мы были захвачены ею все – и молодые студийцы, и опытные педагоги. Максимов – энтузиаст системы – вывешивал на стенах классов большие плакаты: “Что такое общение?”, “Помни о сквозном действии”… Мы штудировали книгу Станиславского по ночам, мы осваивали её глава за главой». Сергей много играл и с жадностью учился всему. Учился читать пьесы, находить для себя интересные фрагменты, работать над ролью. Вскоре подошли и к спектаклям. Сергей Бондарчук сыграл Сундукова в пьесе Л. Леонова «Волк», Нила в горьковских «Мещанах», отца в водевиле П. Фёдорова «Аз и ферт». Вместе с Евгенией в курортный сезон он выезжал на гастроли с театром. Ему поручались роли в пьесах «Гавань бурь» по Бальзаку и «Слава» В. Гусева. Сергей унаследовал от своего дяди Михаила Бондарчука любовь к живописи. Хорошо писал маслом. И это тоже пригодилось. Он писал декорации к спектаклю «Слава». Конечно, студентом он играл не главные роли, но много и страстно. Он воспитывал в себе качества, необходимые актёру, как завещал Станиславский: наблюдательность, впечатлительность, темперамент, фантазию, музыкальность, самообладание, находчивость… И главное: «Нужно работать всю жизнь, развиваться умственно и совершенствоваться нравственно, не приходить в отчаяние и не зазнаваться. Очень сильно и бескорыстно любить своё искусство». Сергей Бондарчук окончил Ростовское училище и был направлен в Театр Красной Армии в Грозный. Там и застала его война.