— Вот черт! — пророкотал капитан. — Здесь не любят шутить!

Он отступил на шаг, ощупав предварительно почву левой ногой, чтобы не поскользнуться, потом встал во вторую позицию и сказал:

— Я жду вас, граф!

Сын Красного корсара, подозрительно проследив за его перемещением, поостерегся идти в атаку и ограничился плотной защитой, выставив шпагу вперед и угрожая противнику встречным ударом в грудь.

— Стало быть, вы не желаете атаковать, сеньор де Миранда?

— Я никогда не тороплюсь, капитан.

— Уже целых полминуты я жду вас.

— Можете ждать хоть полвека, если это вам нравится.

— Черта с два!

И в третий раз граф ди Вентимилья промолчал. Он молниеносно выбросил руку вперед, сделал два прыжка и неожиданно направил шпагу на соперника, нанеся укол прямо в середину груди. Если бы и этот выпад испанец отразил, можно было бы говорить о чуде, однако в шелковом камзоле зияла большая дыра.

— Карамба! Вы осмелели, господин граф, и пытаетесь застать меня врасплох, пока я с вами любезничаю. Еще пара сантиметров — и вы бы попали. В следующий раз не забывайте вытянуться как следует…

Фраза прервалась криком. Шпага сеньора ди Вентимилья снова рванулась вперед, и клинок более чем наполовину вошел в грудь капитана. Несколько мгновений раненый оставался на ногах, держась левой рукой за шпагу графа, а потом он тяжело рухнул на землю, обломив клинок. Пять дюймов сломанного клинка остались в его желудке на уровне четвертого левого ребра.

— Убит? — спросили одновременно Мендоса и Мартин, приближаясь к месту поединка.

Граф бросил на землю обломок шпаги и наклонился над капитаном, который корчился в жестокой агонии.

— Может, вы ранены не так тяжело, сеньор де Сантьяго, — сказал он, — и тогда мы сможем вас спасти.

— Нет, полагаю, я покончил счеты с жизнью, — ответил капитан. Черт побери! Вы ловчее меня на руку! Умру я очень скоро и сожалею только об одном.

— О чем же?

— О том, что у меня не было времени отослать вам на борт тысячу сто пиастров, которые вы у меня выиграли.

— Да забудьте вы об этом. Скажите лучше, что мы сможем сделать для вас?

— Позовите слуг маркизы де Монтелимар. По крайней мере, я умру под кровом женщины, … которую люблю и ради которой умираю.

— Позвольте сначала вытащить кусок клинка, застрявший у вас в груди.

— Так вы только быстрее убьете меня. Нет… нет… слуг… пошлите… бегом.

— Мендоса! Мартин! Позовите людей из дворца!

Моряки убежали, тогда как сеньор ди Вентимилья, растроганный сильнее, чем хотел бы казаться, приподнял голову капитана, чтобы тот не захлебнулся кровью. Прошло чуть больше минуты, и замелькали огни, на дорожках показались люди.

— Сеньор граф, — сказал сын Красного корсара, — я должен оставить вас. Мне не хотелось бы, чтобы знали о том, что ранил вас я.

— Благодарю вас, — ответил капитан слабым голосом. — Если выживу, надеюсь получить у вас реванш.

— Когда вам будет угодно.

Он поднялся и быстрым шагом направился к решетке.

Мендоса и Мартин, известив слуг маркизы, удалились, в свою очередь, и перелезли через ограду. Когда слуги добежали до лужайки, капитан потерял сознание, но все еще крепко держался руками за обломок шпаги.

— Капитан гранадских алебардщиков! — воскликнул дворецкий маркизы, руководивший слугами. — Друг хозяйки! Быстро несите его во дворец!

Четверо слуг крайне осторожно подняли раненого и перенесли его в комнату на первом этаже, где уложили на кровать, тогда как пятый слуга побежал разыскивать семейного доктора. В это время прекрасная маркиза де Монтелимар, набросив на себя домашний шелковый халат, быстро спустилась и встревоженно спросила:

— Бог ты мой, что случилось, Педро?

— Тяжело ранен…

— Граф де Миранда?! — побледнев, вскрикнула маркиза.

— Нет, сеньора, граф де Сантьяго.

— Капитан алебардщиков?

— Именно так.

— Выстрелом из пистолета?

— Жутким ударом шпаги; половина клинка до сих пор торчит в груди.

— Дуэль?

— Вроде бы.

— А что ранивший?

— Исчез, госпожа.

— И где же они устроили дуэль?

— В вашем саду.

— Этот человек всегда хотел кого-нибудь убить. Вот и получил свое. Кто же смог победить лучшую шпагу Гранадского полка? Кто? Но его ведь не убили, не так ли?

— Только потерял сознание, но я полагаю, что из этой переделки капитан не выберется.

— Позволь мне его увидеть.

Дворецкий отодвинулся в сторону, и она вошла в комнату, где находилось несколько слуг, обмывавших уксусной водой губы и ноздри раненого, пытаясь вернуть его в сознание.

Капитан лежал на кровати, раскинув руки, лицо его было мертвенно-бледным, лоб нахмурен. Из полуоткрытого рта вырывалось не дыхание, а продолжительный свист.

В груди его, вблизи от сердца, по-прежнему торчал клинок; никто не осмелился вытащить его из опасения обильного кровотечения.

Шелковый камзол в красную и голубую полоску, с крупными обшитыми серебром петлицами, был разодран на несколько дюймов в длину, но ни одна капелька крови не пятнала рубашку.

Обломок шпаги служил тампоном.

— Несчастный! — взволнованно прошептала маркиза. — Противник, нанесший ему такую ужасную рану, не может быть жителем Сан-Доминго, потому что все здешние мужчины испытывали страх перед шпагой этого человека… Педро, а доктора вызвали?

— Да, госпожа маркиза, — ответил дворецкий. — Он вот-вот должен подойти.

— Если он не появится немедленно, этот бедняга граф умрет.

— Вот и он, я слышу шаги входящих людей.

Дверь отворилась, и появился старик, облаченный в черную шелковую одежду. Его сопровождал молодой человек с ящичком. Это были доктор и его помощник.

— Сеньор Эскобедо, — проговорила маркиза, направляясь навстречу старику, — поручаю вашим заботам графа де Сантьяго. Сделайте все возможное, чтобы вырвать его у смерти.

— О! Тот самый ужасный дуэлянт, маркиза? — спросил доктор. — Дело всегда принимает серьезный оборот, когда мы встречаемся с ранениями острием клинка. Ну-с, посмотрим.

Он наклонился над кроватью, тогда как его ассистент открыл ящичек с хирургическими инструментами. Доктор пристально посмотрел на раненого, все еще не пришедшего в себя.

— Рана серьезная, не так ли, сеньор Эскобедо? — спросила маркиза.

— Жуткая, маркиза, — ответил врач, скорчив гримасу и покачивая головой. — У его противника должна быть очень крепкая кисть.