Еще одной проблемой, в которой Наталья никак не могла разобраться, это было соотношение времени в прошлом и будущем. В первый раз в прошлом прошло гораздо больше времени, чем в настоящем, но будет ли так и далее, она не знала.

Но на всякий случай решила подстраховаться, чтобы ее не потеряли, как в первый раз. Учительница связалась в Ватсапе с группой своих классных родителей, сообщила, что ее не будет в городе, чтобы они не звонили и не узнавали, что принести на труд в понедельник и что задали по «Окружайке».

Хоть и не часто, но такое иногда случалось, хотя она давно сделала все, чтобы отучить детей и мамочек беспокоить по пустякам, приучив их узнавать новости друг у друга или в электронном журнале, где все также написано, накрутила хвосты кому надо, больше по привычке, для профилактики, и отключилась с чистой душой.

Еще раз перезвонила Инне, предупредила, что ее не будет какое-то время, якобы за ней приедут богатые клиенты, которые попросили побыть в няньках-гувернантках с ребенком на даче за городом, где связь очень плохая (а она такие услуги уже оказывала неоднократно). На что Инна, поворчав, что «к подруге не поехала, а тут помчалась», все-таки согласилась, что такой выгодный денежный вариант упускать негоже, так как якобы платили вымышленные клиенты пятьсот долларов за два дня.

Короче, приготовилась Наталья по полной программе, подстраховавшись на все время, тем более близились выходные. Одного теперь боялась – что перенестись в прошлое не удастся! А ей туда уже хотелось, эта история захватывала все больше и больше! Она засекла на всякий случай время и задержала дыхание – хоть бы все получилось! И переживала, сможет ли вместе с сознанием прихватить и материальные вещи – лекарства.

Но там ее, видимо, уже ждали, потому что стоило сесть в любимое домашнее кресло и немного расслабиться, представив уже целенаправленно всю ту метельную круговерть, которая занесла ее в прошлое, как она почувствовала, что вновь оказалась в знакомом доме.

Очень хотелось женщине побыть здесь подольше, понаблюдать за бытом дворовых и помещиков, но стоило это делать постепенно, приучая барыню к таким необычным заменам. Поэтому Наталья только оставила на столе на незаметном месте записку с краткой подписью: «Здѣсь лѣкарства для Машеньки и не только. Используй их на пользу съ Божьей помощью», понадеявшись, что все остальное придумают за нее.

В углу комнаты был отгорожен ширмами небольшой уголок, типа будуара, где стояли сундуки, трюмо с зеркалом на подставке, на котором лежали дамские приспособления для наведения красоты – какие-то гребешки, зеркальца, веера, пуховочки, пудреницы, еще какие-то вещи.

Наталья сложила в сундуки оставшиеся лекарства и села около зеркал, разбирая и рассматривая вещи. Нашла шикарное черное старинное платье, расшитое стеклярусом, старые шляпки в рассыпающихся коробках и стала все разглядывать.

Все-таки как много мы потеряли, перейдя на фабричные одежду и изделия! Пусть их материалы не такие мягкие, а фасоны – неудобные для нас, швы плотные и трут с непривычки кожу. Пусть! Просто вещи ручной работы, а они все здесь были такими – интереснее, живее, несут на себе отзвук не только эпохи, моды, но и эмоции людей, которые их делали, тепло их рук.

Женщина решила померить платье и уже не удивилась, что оно прекрасно село по фигуре, надела шляпку и подошла к зеркалу. Ей надо было увидеть ту барыню, какой она стала, хоть и временно.

На нее смотрела дама, хоть и немного отличная от ее привычного вида, более взрослая, зрелая, исчез привычный макияж, волосы стали гуще и длиннее, были уложены в какую-то красивую хитрую прическу, изменилась и осанка, голова выпрямилась, она перестала сутулиться, чем страдала от постоянной проверки тетрадей и работы за компьютером, походка стала более плавной и спокойной – все-таки в длинном платье не побегаешь так, как в мини-юбке или тем более в брюках, пальцы рук вытянулись и утончились, кожа побелела и стала мягкой и гладкой, но общие черты были похожими, что порадовало. И возраст был близок, но если в будущем она ходила в разряде «девушек», а то и «девочек», то здесь была уже солидной дамой в «годах», вдовой-капитаншей! И обращались к ней «ваше благородие», как в песне!

Она представила себя в этом наряде на новогоднем вечере, хихикнула, вообразив реакцию дам, и помечтала о том, как бы прихватить его в будущее. Но пока это сделать было нельзя – посчитали бы воровством! Сколько Наталья просидела около сундуков и трюмо, она пока не знала, все было интересно, она чувствовала себя как в музее, в котором все можно трогать руками и спокойно рассматривать, но пришлось возвращаться назад, в будущее.

Вновь оказавшись в своем кресле, она заметила, что здесь прошло всего пятнадцать минут, и понадеялась, что столь краткий обмен был щадящим для барыни. Так оно и было – Натали, очутившись в незнакомой комнате, не успела и испугаться, и удивиться, как вновь оказалась в своем родном доме. Только голова немного закружилась и в глазах потемнело, но это состояние она списала на перемену погоды – метель кончилась, снег улегся и немного похолодало.

Но вот что за чудо – на столе лежала необычная записка и платочек с порошком, который, как она поняла, надо было принять Машеньке. Откуда же он взялся?

Женщина готова была отдать голову на отсечение – его здесь не было, да и записка написана незнакомым почерком, с ошибками, на очень белой бумаге, и чернила не были похожи на привычные.

Сначала она решила, что это дьявол ее искушает, но слова о Божьей помощи успокоили ее. Маша продолжала кашлять, хотя температура и спала, болезнь еще не прошла, а ради своей любимой деточки барыня готова была принять помощь хоть от кого. Прочитав, как следует принимать порошки, она дала их пить девушке и с удовлетворением убедилась, что через некоторое время кашель уменьшился и дыхание стало более ровным и спокойным.

Барыня напоила горячим чаем и накормила Машу бульоном, растерла ей грудь подаренными средствами, полученными от неведомого доброжелателя, вперемешку со старинными мазями на барсучьем жиру и гусином сале, заставила Лукерью еще раз пригласить лекаря, чтобы поблагодарить его за чудесные порошки, которые якобы так отлично подействовали. На что доктор, довольный и надутый от тщеславия, как индюк, отвечал с сильным немецким акцентом: «Я, я, это очень хороший порошок!»

Таким образом, все были довольны – и лекарь Карл Карлович с