litbaza книги онлайнДетективыСоло для пистолета с оркестром - Наталья Андреева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 69
Перейти на страницу:

Сама хозяйка, услышав, как стучат в калитку, появилась на крыльце, одетая в старые тренировочные штаны с вытянутыми коленками и вязаную кофту. Глазов поначалу принял ее за старуху. Она с опаской щурилась на солнечный свет, все время морщилась, отчего лоб ее напоминал гармошку. Глазов подумал, что Аркадий ошибся. Хорошо за тридцать? Да ей все пятьдесят! На лицо приятная? Да по сравнению с ней Светка действительно красавица!

— Здравствуйте! — крикнул Глазов через забор. Потому что на участке раздавался заливистый лай.

— Альфа, на место! Фу!

Конечно, одной, без охраны здесь было нельзя. Немецкая овчарка бегала по двору, беснуясь от запаха незнакомца. Шумова взяла ее одной рукой за ошейник, оттащила от калитки.

— Проходите. Не бойтесь, собака старая. Она не кусается.

Глазов с опаской нырнул в калитку и поспешно пробежал в дом. Он с детства не любил собак, а если уж честно, то просто их боялся. В детстве его напугала огромная овчарка, и несколько лет он заикался. Его дразнили, он кидался в драку. Словом все это было отвратительно. И овчарка тоже. Отвратительна!

На веранде он подождал хозяйку. Овчарка до веранды не допускалась, осталась внизу, примолкла, приглядываясь к гостю. «Да невкусный я! Ядовитый!» — хотелось сказать ему. Вместо этого Глазов сделал вид, что никакой овчарки не существует. Сел в плетеное кресло и прикрыл глаза. «А за городом сейчас хорошо…» Был теплый весенний день. Сидеть в доме в такую погоду Глазову не хотелось. Шумовой, видимо, тоже, потому что они остались на веранде. Женщина опустилась в плетеное кресло напротив. Дмитрий открыл глаза и присмотрелся к ней внимательнее.

Нет, она не старуха. Да, она старше его. Настолько, что Дмитрий даже не стал это высчитывать. Больше, чем на пять, а дальше какая разница? Дальше между мужчиной и женщиной уже целая эпоха: они в юности танцевали на дискотеках под разную музыку, по-разному и в разной одежде, читали разные книги, ведь мода меняется так быстро! У него сердце сладко замирает при звуках группы «Модерн токинг», под которую крутил первую школьную любовь, а у нее от чего? Какие-нибудь «Арабески», воспринимаемые им как старье? Эпоха древностей — вот что такое ее юность. У нее другие представления обо всем. Следовательно, к этой женщине только почтение. Да и к женщине ли? Есть хорошее слово: клиентка.

Но тайком он на клиентку посматривал. В женщине чувствовалась порода. Люди, жившие когда-то в роскоши, навечно пропитываются золотой пылью. Ничто не может убить воспоминания, даже нищета. Юлия Шумова красавицей не была, и одета была безобразно, но Глазов смотрел в ее глаза с непонятной тоской. Она ездила на «Мерседесах» и наверняка побывала везде. В местах, о которых он может только грезить. Она была женой очень богатого человека. Приемы, банкеты, номера дорогих отелей… На этих плечах лежал роскошный мех, на тонких длинных пальцах и в маленьких ушах сверкали бриллианты…

А глаза у нее необычные. Очень уж светлые, серые, почти жемчужные, при темных волосах и угольно-черных ресницах. Добавить в них яркости и капельку синевы, и Юлия была бы очень интересной женщиной. А так выглядела блеклой. Глазов попытался представить ее при полном макияже и… не смог. Они были затянуты серой дымкой, ее глаза. Туманом, за которым он не смог ничего угадать.

«И все-таки, сколько же ей лет? А спросить, обидится?»

— Я звонил вам… — со вздохом сказал он и тут же себя одернул. «Звучит как начало любовного романа. Что у нас может быть общего? Ничего! И уж конечно, никакого романа!»

Юлия Шумова словно прочитала его мысли и усмехнулась. Все-таки эти зрелые женщины очень опасны. Ты еще только подумал, а она уже все знает! И продолжение зависит только от нее, по праву первого хода.

— Извините, — сказала хозяйка. — Я стала немного странной с тех пор, как живу одна.

— Вы что-то говорили про боязнь людей… — он почувствовал, что заикается. Фразы получались деревянные. Из-за собаки? Из-за собаки!

— Вы привезли кассету? — спросила она.

— Как мне вас называть? — решился, наконец, Глазов. — Юлией или по отчеству?

— Хотите знать, сколько мне лет? Тридцать пять, так что решайте сами.

«А выглядит старше…» — машинально отметил он и сказал:

— Тогда по отчеству. Мне двадцать восемь.

И тут случилось неожиданное. Она вдруг закрыла лицо ладонями и заплакала устало, раскачиваясь из стороны в сторону:

— Старуха, совсем старуха… Жизнь кончена, потому что страшно…

Глазов растерялся. Что делать? Бежать за водой? И почему она ревет? Потому что ему двадцать восемь, а ей тридцать пять?

— Ну не надо так расстраиваться, — виновато сказал он. — И вовсе это не много. Тридцать пять. Нашли из-за чего плакать!

И тут же понял, что сказал глупость. Это из-за собаки. Определенно. Собаки его пугают.

— Боже мой… — всхлипнула Юлия. — Если бы все это вдруг кончилось… Страшно…

— Кого вы боитесь?

— Людей. Я же сказала, что боюсь людей.

— Вас кто-то обидел?

— Давайте кассету, — Юлия вдруг перестала плакать и стала вытирать лицо.

— Послушайте, я помочь вам хочу. Конечно, мужа вашего не вернешь… — Это прозвучало еще глупее. В таких случаях было два варианта: говорить банальные слова сочувствия или молчать. И Глазов замолчал. Они сидели на террасе безмолвно, и Дмитрий искал повод, чтобы уйти.

— Чаю хотите? — спросила она.

— Зачем вам этот фильм? — поинтересовался Дмитрий вместо ответа на вопрос.

— Я хочу убедиться, что ошиблась. Что у меня просто-напросто нервное расстройство.

— На самом деле это вполне может быть правдой. Если бы вы посмотрели другие фильмы, то увидели бы в них сходство. В образе героя-мстителя.

— Какого героя?

— Человека, которого я хочу найти. Он совершил по крайней мере четыре убийства. Во имя справедливости, конечно.

— Но ведь он прав.

— Как это?

— Так вы хотите чаю?

— А, давайте!

Вскоре она накрыла на стол. Они сидели на веранде, пили чай, разговор стал неспешным, плавным. Юлия Шумова разговорилась. И даже разоткровенничалась:

— …Петя был жестоким человеком. Знаете, бывает и такой вид жестокости: от чрезмерной занятости. Это когда кто-то перекладывает свои человеческие обязанности на других. Мол, я для вас деньги зарабатываю, а вы уж как-нибудь сами. Любите за меня, жалейте за меня, извиняйтесь за меня. А мне некогда. Ведь это так просто! Не хочешь быть внимательным к человеку, с которым живешь, можно сказать, что заработался и забыл поздравить с днем рождения, не встретить в аэропорту или просто не улыбнуться, придя с работы: «Здравствуй». Что касается фильма… Петя никогда никого не увольнял. За него это делали другие люди. Которых он для этого нанимал. А заступиться, если уволили не того… Извини, друг, я просто забыл. Или сделал вид, что забыл. Очень удобно, кстати. И про Мишу он вроде бы забыл. И был наказан.

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 69
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?