Погода установилась неожиданно хорошая. За ночь похолодало до пяти градусов ниже нуля, и выпал снежок. Он запорошил следы вечерней драмы, скрыл пятна крови. О том, что перед дверями нашего офиса была убита девушка, напоминали только две вмятины на двери.

Я вышла из арки. Именно под этой аркой проехала вчерашним вечером машина с убийцами Инны Малич. Я пожала плечами, подумав, что Родиону Потаповичу виднее, чем заниматься, и если ему заблагорассудилось, то пусть копается в очевидном «глухаре», разгребание которого к тому же никто не оплатит. Ну что же… я вздохнула и вдруг — неожиданно для себя — направилась в пункт приема ставок букмекерской фирмы «Фаворит». Той самой, где босс выиграл накануне круглую сумму, той самой, лист с распечатками которой я вытянула из кармана убитой чуть ли не на моих глазах девушки.

Как оказалось, я была права, когда подвергала сомнению, что в подобные заведения ходят лица женского пола. В довольно небольшом помещении с двумя бронированными кассами — пунктами приема ставок — находилось с полдесятка мужчин различного возраста, социального положения и степени нахмуренности. Рослый мужик в сине-черном пуховике «Umbro» только что получил выигрыш и деловито пересчитывал сотенные купюры. Два помятых индивида тоскливо мяли в руках квитанции: этим повезло меньше. У стенда, заклеенного табличками футбольных и хоккейных чемпионатов разных стран, стояли два молодых человека и потягивали пиво. Время от времени они переталкивались локтями и бормотали на своем специфическом жаргоне:

— Ы-ы-ы… опять отнес!

— Да ладно! Наши еще начнут переть! А то понабрали одних ужасных ниггеров в состав и думают, что круто.

— Глянь, Серый, телка ниче.

Последняя фраза, произнесенная таинственным шипящим шепотом, явно относилась уже ко мне. Оба молодых человека с пивом смерили меня испытывающими взглядами. Я отвернулась и стала рассматривать таблички, в которых ровным счетом ничего не понимала. Таблички, приклеенные к стеновым стендам, были распечатаны на листах формата А4 и особым качеством печати не отличались. Примерно то же самое, что на букмекерской макулатуре босса. Чья-то шкодливая рука написала напротив некоторых из названий футбольных команд: «Чмо», «Продались», «Мерзавцы» и внушительное «Лохи педальные!!!»

Молодые люди с пивом проследили направление моих взглядов и многозначительно переглянулись. Один из них сказал:

— Н-да… это Бранн старается. Наскальная живопись.

— Все таблички исписал. Недаром у него прозвище — Труха. Он всем ставки сглазить может. Говорят, что никто из тех, кому Труха через плечо заглянул, не выиграл. Даже если на «верняк» ставит. Слышь, Василий, давай заправим ставочку, а?.. Надеюсь, что Бранн за это время не явится. А то он, говорят, по всем городским конторам шмонается. «Относы» у него грандиозные. И другим поганит.

Я вспомнила, что Родион говорил мне о некоем Александре Александровиче Бранне, известном на всю Москву «относчике» по прозвищу Труха, который проиграл в тотализатор свою квартиру.

Молодые люди склонились над распечаткой, обводя шариковой ручкой, очевидно, те соревнования, на которые собирались делать ставки, я хотела уж было идти, как вдруг на всю контору прозвучал раскатистый, неприятно вибрирующий голос с визгливыми нотками:

— Здойово, ойлы!

Человек, сказавший это, совершенно игнорировал букву «р» и произносил ее ближе к «й». Я обернулась. На пороге стоял человечек в очках, в коричневой болоньевой куртке того древнего образца, что считался писком моды лет этак двадцать — двадцать пять назад. Человек улыбался, показывая желтые неровные зубы. Он был в вязаной шапочке, а его пластмассовые очки были надеты весьма своеобразным манером — дужками поверх этой шапочки. Так, что они не соприкасались с ушами.

— А я вот тоже пьйишел… ставочку сделать, — объявил он с порога.

Реакция присутствующих мужчин была неожиданной: молодые люди выронили пиво и схватились за головы, а человек, считавший деньги, судорожно сунул их в карман и опрометью выскочил из конторы, как черт, спасаясь от ладана. Двое небритых и помятых индивидов синхронно швырнули на пол квитанции, и один из них заорал на чудо в очках поверх вязаной шапочки:

— Ты чего сюда приперся, урод?

— Да я, йебята, шел мимо, хотел вот зайти, экспьйесс пьйопейеть, — отозвался он. «Экспресс пропереть», — сообразила я. Это значит — выиграть по нескольким ставкам сразу, собранным в одну. Кажется, так. Но я не успела воссоздать в памяти местную терминологию, согласно науке, преподанной мне боссом накануне вечером, потому что события разворачивались в совершенно непредсказуемом ключе.

Мрачные мужики сорвались с места и бросились к очкарику. Сильный удар первого отбросил того к самому порогу, а набежавший второй несколько раз ударил картавого ногой по ребрам. Я едва не задохнулась от неприятного удивления и, возникнув за спиной разошедшегося экзекутора, рванула того за плечо:

— Эй, мужик, ты сдурел, что ли? Что ж ты его метелишь? Он тебе в отцы годится!

Мужик резко обернулся. Сверкнули бешеные глаза, и меня оглушил рык.

— А ты, клава, валила бы отсюда, а? Чего трешься-то, дура? Давно приключений на свою задницу не наживала, шалава?

Такого количества оскорблений в свой адрес, вываленных зараз, я не слышала уже давно. А тот, кто меня всем этим огорошил, повернулся к лежавшему на полу очкарику и, несмотря на его всполошенное: «Бьйатцы, да вы что же дейетесь, бьйатцы?..» — врезал ему ногой еще раз.

— Ну ладно… — пробормотала я, — букмекер хренов…

И, сжав кулак, с длинного замаха ткнула наглецу в район почки. Кажется, удар вышел приличным, потому что мужика завернуло вопросительным знаком, его физиономия оказалась в метре от меня на уровне моего бедра. Напрашивался нацеленный удар коленом в голову, что я и исполнила, так что беднягу, не следящего за словами и действиями, откинуло на пол. Второй помятый мужик нерешительно пробормотал: «Да ты чего, подруга, быкуешь?..» — но избранный им робкий тон не сошелся с его дальнейшими действиями, потому что он попытался достать меня прямым ударом по лицу. Он-то не достал — зато достала я, и прямиком в солнечное сплетение. У малого сбило дыхание, и он скорчился возле лежащего на полу картавого очкарика, который, кажется, даже не понял толком, что произошло.

Молодые люди, уронившие свое пиво, глядели на все происходящее оторопелыми взглядами расширенных глаз.

— Да чего ты нас-то? — простонал мужик, которому я попала в солнечное сплетение. — Он же, гнида, нам весь фарт сбивает. Удачу спугивает! Он же — Труха! Ходит, тварь, по конторам, суется в квитанции, и все — никогда ничего не выиграешь! Сглаз от него идет… во-от. Если он явится при том, как ставку делаешь, то все — плакали «бабки». Его уж… его уж и добром просили, чтоб он не совался, и били — все равно, ни в какую. А мы вот опять «отнесли»!..

Другой мужик медленно, словно нехотя, поднялся с пола, смахнул с лица кровь из рассаженной брови и буркнул: