– По их виду не скажешь, – заметил Михаил, – что шарят в компах.

– Это охрана, – пояснил Азазель. – Хозяин бывает реже, когда сходка или кто-то новый… Все, уходим!

– Куда на этот раз?

– Домой, – ответил Азазель бодро. – Обед – святое дело!

Едва переступили порог в квартиру, Михаил ощутил мощные запахи кофе и слегка подгорелого хлеба. Бианакит научился пользоваться тостером, это напоминает ему родные места с ручьями и даже реками расплавленной магмы, ароматами огня и дыма, а Обизат, как настоящая женщина, всегда принимает то, что предпочитают мужчины.

– Молодцы, – сказал Азазель бодро. – Кофе должен быть горяч, как пекло, черен, как душа Сатана…

Бианакит вышел из гостиной, довольный, с пустой чашкой в руке.

– Договаривай, – сказал он.

– Ни за что, – ответил Азазель с достоинством.

Обизат из-за спины Бианакита пискнула:

– А что дальше?

– Ерунда, – ответил Бианакит. – Что-то про чистоту ангела и сладость любви… Обед готов, но мы с Обизат уже успели. Если не нужны пока, прогуляемся до тира на соседней улице. Покажу Обизат, как стрелять в цель.

– Хорошее дело, – одобрил Азазель. – А то держит пистолет в руках правильно, но как насчет меткости…

Бианакит согласился:

– В Сатана бы попала с двух шагов, а вот с десяти… не уверен. Хорошо, тир там настоящий, можно пострелять даже из армейских винтовок.

– Только ненадолго! – уточнил Азазель. – Мобильник захвати.

– Уже при себе, – ответил Бианакит. – Почти привык.

Едва за ними закрылась дверь, лицо Азазеля стало строгим, он сказал негромко:

– Я открыл для Сатана портал. Постарайся не задираться.

Михаил охнул.

– Зачем?

Азазель прошел на кухню, Михаилу показался безмерно усталым, даже плечи повисли, пробормотал в тяжелой задумчивости:

– Да появилась одна сумасшедшая идея… Наверняка гениальная, если даже с виду дикая. У меня, правда, бывают и простые, но гениальных больше.

– Да что за идея?

– Потерпи, мне интересна твоя реакция младенца.

Он рухнул на стул, с тем же усталым видом откинулся на спинку. Кухня замигала крохотными огоньками по всей длине, по дисплеям побежали длинные цифры с обозначением температуры, влажности и прочих не самых важных для голодных мужчин значений.

Сири спросила из-под потолка:

– Сагиб, заказанное вашими гостями отменить?

– Зачем? – спросил Азазель. – Пусть запоминают, что и так можно…

– Но у них меню… это же несъедобно!

– А вот пусть едят, – ответил Азазель злорадно. – Лучше усвоят оттенки национальной кухни.

Михаил сел напротив, чувствуя, как сердце дрогнуло в нехорошем предчувствии.

– Только не говори, – сказал он в тревоге, – что думаешь как-то использовать и Сатана в своих диких схемах!

Азазель посмотрел на него свысока, как верблюд на кролика.

– А почему нет?.. Сири, не спи! У нас будет гость.

Обиженный голос предупредил:

– Сагиб, вы не предупредили. Готовлю в ускоренном режиме.

Михаил посмотрел вверх, откуда раздался милый голосок, потом перевел взгляд на нехорошо улыбающегося Азазеля.

– Не играй с огнем, – предупредил он. – Если ждешь Князя Лжи и Обмана, то еще кто кого поиспользует!

– Да, – согласился Азазель, – Сатан очень умен и горяч, что и привело к опасной гордыне. Но я не собираюсь его обманывать.

Михаил отшатнулся, отшатнулся на спинку кресла.

– А что?.. Драться?

Азазель посмотрел на него с жалостью.

– Как же ты отстал! Мир движется к интеграции, глобализируется, сотрудничает даже с преступными режимами, рассчитывая их либерализовать и одемократить по самые, а ты все еще в детской песочнице? Как можно мне в таком костюме от Артемия Лебедева драться?.. А вдруг галстук порвет?

– Какой галстук? – спросил Михаил. – Ты хоть знаешь, что такое галстук?

– Учись понимать иносказания, – сказал Азазель высокомерно, – у меня каждое слово несет семь смыслов, как в Коране. Ах да, ты и о Коране не слыхал, невежда. Сейчас все говорят про Коран, как будто читали… Это модная тема.

Дверка духовки распахнулась со смачным щелчком, на Михаила пахнуло жаром ароматных запахов мяса, рыбы и жгучих специй.

Азазель с довольным видом потер ладони одна о другую.

– Почему я все еще люблю поесть?.. Ведь каждый день одно и то же!.. И все еще не надоело. Удивительно. Просто удивительно. Есть в этом какая-то хитрая задумка Творца?

– У Господа нет хитростей, – отрезал Михаил.

– Но ведь создал же тебя… таким?

Сири подъехала на платформе, принялась вытаскивать из духовки жаркое и перекладывать на стол, где Азазель с азартом резал на большие куски и перекладывал на две тарелки.

– Не богохульствуй, – сказал Михаил сурово. – Просто жри и не ропщи.

– Я не ропщу, – уточнил Азазель, – я ликую! Творец создал замечательный мир, почему ты против?

– Я не против! – возразил Михаил.

– Да? – спросил Азазель с сомнением. – А то мне показалось… Ладно, мой руки и возвращайся за стол.

– Зачем их мыть, – спросил Михаил. – У архангелов всегда чистые.

– А-а-а, когда тебе выгодно, сразу архангел? Хорошо быть дикой деревенщиной из Брия… Хотя я всяких дикарей видел, даже с четырьмя парами крыльев. Вот уж уроды так уроды…

Он с наслаждением всадил вилку в большой ломоть мяса, ловко отчекрыжил кусок и тут же отправил в рот.

Некоторое время ели молча, наслаждаясь приятным чувством, когда с каждым отправленным в желудок ломтем возвращается в тело бодрость, а усталость выветривается, словно вода из мокрой тряпки на солнце.

Разделавшись с мясом, Азазель потянулся к блинчикам, проговорил сытым голосом:

– И как тебе это все? Я имею в виду мир, люди, человеки… Точку зрения Макрона знаю, а ты?

Михаил пожал плечами:

– Не всматриваюсь. Я Михаил, а не Азазель. Меня интересует мир, а не люди. Конечно, вижу женскую распущенность, называемую здесь свободой, но если сейчас так принято, то это их дело.

Азазель покровительственно улыбнулся.

– Михаил, теперь умных людей куда больше, чем благородных. А умные решили дать женщинам все свободы, чтобы самим жилось легче.

– Даже замужние, – заметил Михаил, – ведут себя непристойно…

– Современный брак, – пояснил Азазель, – как ртуть. Можно удержать только на открытой ладони. А в старое доброе время держали в крепко сжатом кулаке… Мне кажется, сейчас все же справедливее. А тебе?