— А я заодно поучусь открывать сейфы, — продолжаладвокат все так же шепотом. — Я наслышан, Дженкинс, о ваших уникальныхспособностях. Мы все удивлялись, как вам это удается. Вот теперь я и посмотрю.

Ну что ж, посмотри, подумал я про себя и принялся крутитьдиск взад и вперед, затем приложил нос к дверце сейфа, словно бы хотел понюхатьметалл. Потом взял нож и легонько постучал по металлу, прислушиваясь. В этотмомент я походил на доктора, слушающего дыхание больного. Сочтя, что розыгрышудался на славу, я убрал нож в карман.

— Все. Я знаю комбинацию, — шепотом объявил я ипринялся набирать номер кода с уверенностью человека, открывающего свой собственныйсейф.

Когда раздался щелчок, я повернул ручку, и тяжелаяметаллическая дверь распахнулась.

— Черт возьми, вот здорово! — воскликнул адвокат впорыве неподдельного восхищения.

— Не забывайте, что здесь дама, — напомнил я емуне без сарказма.

Тут он показал свою истинную сущность.

— К черту даму! — проговорил он и сунул головувнутрь сейфа.

Он вынул конверт с номером 543290, положил на его место тот,что получил от меня, собственноручно захлопнул сейф и повернул диск.

— Я не успокоюсь, пока не уничтожу этот конверт. —Он пододвинул к себе медную пепельницу и чиркнул спичкой. Пламя, потрескивая,охватило конверт. Сургучная печать начала плавиться и шипеть, растекаясь попепельнице, полетели хлопья пепла, и наконец последний краешек конверта сгорел дотла.Адвокат взял авторучку и принялся размельчать черные обугленные остатки бумаги.

Завещание было уничтожено. От конверта под номером 543290осталась лишь кучка пепла да несколько красных капель сургуча, застывших на днепепельницы.

— Ну вот мы и закончили, — торжественно проговориладвокат. — Дженкинс, вы просто гений. Благодаря вам я сорву хороший куш!Вы все делали так, будто знакомы с этим сейфом по меньшей мере лет двадцать, аведь это один из лучших сейфов в стране. Нет, вы просто чудо!

Девушка ничего не сказала. Когда мое плечо случайнокоснулось ее плеча, я почувствовал, что она дрожит, — ничегоудивительного, если знаешь, что полностью находишься во власти этих негодяев.

На глаза мне вновь надели повязку, и машина долго колесилапо городу, объезжая квартал за кварталом, чтобы сбить меня с толку. Наконецменя высадили возле моего дома. Адвокат был настолько осторожен, что не захотелпоказывать мне свою машину, — как бы я не опознал ее впоследствии, —и прежде чем снять повязку, проводил меня до квартиры.

Как только они ушли, я занялся делом. Разыскиваемый вдесятке штатов, где газеты пестрели моими фотографиями, где с плакатов смотрелимои изображения, я достиг довольно высокого уровня в искусстве перевоплощения.

Знание китайских обычаев, манер, языка и психологии служиломне хорошим подспорьем, в особенности на Западе.

Местный китайский диалект — ужасно забавная штука. Дело втом, что этот язык тонический, то есть в нем существует два основных тона, илиоктавы, а в каждой октаве по четыре изменяющихся интонации. Таким образомкаждый звук имеет по восемь различных значений, зависящих от того, в какойоктаве он произносится. Например, «нгау» означает «корова», если произноситсяодним тоном, «собака» — если другим, а если произнести его чуточку подругому,получится «сумасшедший». Такой язык нелегко выучить, и китайцы пользуются этим.Им ужасно не нравится, когда белые люди вмешиваются в их дела. Насколько мнеизвестно, я единственный из мошенников, кто умеет разговаривать на этойтарабарщине, так что кем бы ни был этот амбал с ледяными глазами, в китайскомквартале я дам ему сто очков вперед.

Свое знание китайского языка я держу от всех в секрете. Я нехочу, чтобы преступный мир, полиция или сами китайцы знали, что я владею им.Ведь тогда полиция станет искать меня в первую очередь в китайском квартале.

В своем китайском обличье я выступал седовласым старцем сосвисающими на грудь длинными бакенбардами и бородой. Китайцы уважают почтенныйвозраст, и пожилой человек может позволить себе больше эксцентричности, нежелимолодой.

Через полчаса после ухода Колби я шаркающей походкой плелсяпо китайскому кварталу — ни дать ни взять убеленный сединами мудрец во времяночной прогулки.

Магазины давно закрылись, китайские торговцы мирно спали всвоих постелях, но ночные лавки были еще открыты. Некоторые из заведенийработали круглосуточно. Я знал, что эти лавки служат лишь прикрытием. Войди водну такую, и ты попадешь в настоящий лабиринт пересекающихся коридоров, такили иначе сходящихся между собой и напоминающих ходы кроличьей норы.

И я начал свое расследование. В голове у меня хорошосохранился план той лавки, но мне нужно было уточнить кое-какие детали. Я уже ираньше появлялся здесь в таком виде, так что многие обитатели запомнилиседовласого старца, время от времени шаркающей походкой блуждающего по местнымулицам. Комната, в которой я получил инструкции от босса с ледяными глазами,смахивала на бывшую контору лотерейной компании «Фа Ки». Компания недавноразделилась, и никто не мог сказать, что стало с помещением.

Я вошел в одну из дверей и поплелся по лабиринту кроличьейноры.

— Хо шай ма, — неуверенно пропел охранник.

Я всегда получаю истинное удовольствие, когда слышукитайское приветствие. «Хо» означает «хорошо», «шай кай» — это по-китайски «всявселенная», а «ма» — обозначение вопроса. Поэтому когда китаец произноситтрадиционное приветствие, он на самом деле спрашивает, все ли хорошо в этоммире. И мне всегда бывает ужасно смешно, когда какой-нибудь китаец, хитрющийкак лиса и скользкий, как мокрое стекло, кланяется тебе и вопрошает, все ли впорядке в подлунном мире.

— Хо шай кай, — проговорил я с утвердительнойинтонацией.

— Куда идет отец? — поинтересовался китаец.

Я окинул его суровым взглядом:

— В компанию «Фа Ки».

Он улыбнулся:

— Компания «Фа Ки» потерпела убытки и закрылась на трилуны до лучших времен. Много было крапленых билетов.

Я кивнул, однако не стал останавливаться.

— Почтенному старцу лучше не соваться в ихкомнаты, — продолжал охранник. — А что вам там нужно?

Я закатил глаза, изобразив на лице старческое нетерпение:

— Разве может журчащий ручей спрашивать у гладкойповерхности озера?

Пожав плечами, охранник вернулся к своимобязанностям. — Бродя по запутанным переходам, я наконец нашел помещение,снимаемое компанией «Фа Ки», только много мне это не дало. Письменный столтикового дерева, дорогостоящие гобелены, восточные ковры — все исчезло.Комната, в которой меня недавно принимали, теперь стояла пустая. Она сослужиласвою службу и больше была не нужна.