От Петровска до столицы Дагестанской области всего 40 вёрст – три часа неспешной езды в коляске. Выехав по Гудермесской дороге, они вскоре свернули на благоустроенное Меликовское шоссе. Князь Меликов в течение двадцати лет был бессменным начальником области и, в числе прочих полезных дел, соединил Темир-Хан-Шуру с морем. Путь странников лежал с Кумыкской равнины к дагестанским горам. Горы! Вот они, пока ещё как мелкие зубцы, сияют снеговыми вершинами на горизонте. Сердце Лыкова учащённо билось. Девять лет назад двадцатилетним «вольнопупом» он впервые попал на Кавказ и был поражён его величием. Казалось, эта страна создана для гигантов. Стремительные, необыкновенно чистые реки; невероятной высоты седоголовые пики; непроходимые лесные чащи и опасные каменные осыпи… Лазая по горам, Алексей встречался с турами, находил наскальные доисторические рисунки и древнее оружие; однажды даже встретил огромного роста волосатого человека, похожего на гориллу. Самым же интересным на Кавказе оказались люди. Особенно туземцы – смелые, гордые, гостеприимные, часто опасные. Многие смотрели на него, как на захватчика и, при случае, не прочь были срезать гяуру голову. Были и другие – отслужившие в императорском конвое, с гордостью носившие русские медали, честно исправлявшие должности в местной администрации. С момента падения Шамиля прошло уже 27 лет, выросли новые поколения мирных людей, развивались торговля и промышленность. Но по-прежнему управляла этим краем армия. Вот и сейчас, по пути в город, навстречу Алексею чаще попадались люди в погонах, нежели обыватели.

Коляска въехала на очередной пригорок, и неожиданно путникам открылся вид на столицу Дагестана. Лошади сами собой, без понукания, припустили вскачь, и через полчаса остановились возле гостиницы.

Темир-Хан-Шура знаменита своим местоположением. По преданию, в 1396 году здесь, на берегу большого озера Ак-куль, расположилось лагерем войско самого Тамерлана. В горах его называли Темир-Ханом, а «шура» по кумыцки – озеро; так и сложилось название. Когда армады Железного Хромца ушли, на месте их стоянки возник аул. Место было бойкое: у озера сходились важные стратегические дороги, соединяющие Аварию и Салатавию с Дербентом и Кизляром. Аул процветал. Сначала он входил в Тарковский шамхал, потом в особый удел Бамата. А затем столь выгодное местоположение приглянулось русским, и в 1832 году возле деревни появилось военное укрепление. Сначала оно было складочным пунктом для снабжения русских войск. Через два года его основательно расширили и назначили ставкой командующего войсками в Северном Дагестане. Озеро – рассадник лихорадки – осушили, а туземцев переселили в Халимбекаул.

11 ноября 1834 года Темир-Хан-Шуру осадили мюриды под командой самого Шамиля. Храбрый аварец только что был выбран сходом горских общин новым имамом, вместо своего друга Гамзат-бека, убитого знаменитым впоследствии Хаджи-Муратом. Шамиль решил воспользоваться ослаблением гарнизона. Отряд генерал-майора Ланского из 13 батальонов пехоты и 9 сотен казаков, при 40 орудиях, вышел из крепости и отправился на взятие Хунзуха – столицы Аварского ханства. Оставшиеся в укреплении 4000 солдат больше месяца отбивались от полчищ горцев. 15 декабря отважный генерал Фрейтаг пришёл с подкреплением на выручку гарнизону и нанёс Шамилю сильное поражение. Новоиспечённый имам отступил в отдалённый аул Ашильта, родину своей матери, и на три года прекратил активные боевые действия.

Уцелевшая Темир-Хан-Шура продолжила расширяться. В 1847 году она была назначена местопребыванием управляющего гражданской частью в Прикаспийском крае, а в 1866 стала городом. На Кавказе, когда хотели развить какой-то пункт, или усмирить его окончательно, всегда назначали его штаб-квартирой полка или дивизии. Место тут же начинало расцветать. Солдат надо кормить и обслуживать, а офицеры и чиновники любят покупать горские изделия для сувениров. В результате в Темир-Хан-Шуре появились два завода – консервный и по изготовлению кизлярки. А также школа, училище, 2 мечети, 2 синагоги, 2 православных храма, армянская церковь и костёл. В разное время в крепости служили поэты Лермонтов и Полежаев, писатель Александр Бестужев-Марлинский, а в 1857 году город посетил сам Александр Дюма!

Лыков и Таубе заселились в гостиницу Рустамбекова, наскоро умылись и пошли представляться начальнику Дагестанской области. Алексей с любопытством глазел по сторонам. За девять лет, что он здесь не был, город изрядно переменился и украсился.

Темир-Хан-Шура вытянулся вдоль реки Шура-Азень на несколько вёрст. Сам город расположен у подножья плоских и безлесых предгорий, за которыми сияет снежная гряда Гимринского хребта. На главной площади возвышается белая громада Андреевского военного собора. Храм виден из любой точки областной столицы. Однокупольный, с поставленной прямо на трапезную колокольней, он – самое высокое строение во всём Дагестане. Вокруг храма, по сторонам Соборной площади, расположены все главные здания областного управления – присутственные места, канцелярия начальника, штаб 30-й дивизии, акцизное ведомство, казначейство и управление гражданской частью. От площади начинается и главная улица города – Аргутинская. Она названа в честь знаменитого князя Моисея Захаровича Аргутинского-Долгорукова. Сей достойный муж выслужил генерал-адьютантский чин в беспрерывных войнах с персами, турками и горцами. Всю свою службу Самурский лев – так прозвали князя – провёл только на Кавказе. Он дважды брал штурмом столицу Шамиля аул Гергебиль. Тридцать лет назад в Тифлисе прославленного генерала сразил паралич, и благодарные шуринцы установили недавно герою памятник в начале улицы, названной его именем.

На Аргутинской Лыков обнаружил много красивых домов, некоторые из которых были даже каменными и трёхэтажными. Лучшие магазины и несколько кондитерских и винных погребов располагались здесь, придавая улице парадный и завлекательный вид. Боковые переулки тоже выделялись опрятностью и живописностью строений. Прямо как в хорошем губернском городе! Аккуратные деревянные мостовые, мощеные камнем площади, шоссированные улицы и зеркальные витрины лавок ласкали глаз. Среди толпы, довольно многочисленной, преобладали два типа: военные и, почему-то, евреи. Последних было даже больше, чем горцев. Много попадалось и главных торговых конкурентов иудеев – армян. Сновали озабоченные поляки с бритыми лицами, степенно вышагивали крепкие бородатые молокане; немало, конечно, имелось и магометан. В Дагестане больше, чем где-либо ещё на Кавказе, смешалось разных народностей. Основные – это аварцы, даргинцы и лакцы, они же казикумухи. А есть ещё кайтаги, кара-кайтаги, кубачинцы, цехуры, кумыки, таты, лезгины, табасарийцы, бежтинцы, титдийцы, богулалы, гуизебцы, рутульцы… Все разговаривают на своих наречиях. А в языке табасарийцев, к примеру, 37 падежей! Всего в Дагестане 30 народов и 70 диалектов; голову сломаешь, думая, как управлять таким Вавилоном…

В двухэтажный помпезный особняк военного губернатора путешественники вошли за полчаса до окончания присутствия. Генерал-лейтенант князь Чавчавадзе уже собирался уходить «домой» – наверху у него была казённая квартира. Быстро подавив гримасу недовольства, он принял рапорт, задал несколько вежливых вопросов и перепоручил гостей правителю канцелярии. Старый, тучный и лысый полковник тоже не собирался нянчиться с приезжими: