что Евгения, как там ее, Александровна вроде бы, явно будет против такой дружбы, а уж про Анну Захаровну и вообще молчу.

— И еще. О своих визитах по проекту, — я выделяю интонацией последнее слово, — будь добр, ставь меня в известность.

— Ты будешь меня контролировать? — Костя изображает удивление.

— Тебя — нет, а вот твои контакты с моей дочерью — да.

Вижу, что Лебедеву это не нравится, но пусть даже не надеется, что я позволю ему хоть как-то общаться Дариной.

Глава 5

С трудом доработала этот день. Первый раз отложила все, не требующее срочного внимания, чтобы поскорее вернуться домой и поговорить с Дариной. Мне не терпелось узнать, что успел наговорить ей Лебедев, но как бы я не «пытала» вопросами дочь, Дарина ничего существенного мне не сказала. «Приходил дядька. Много говорил. Ничего особенного».

— А с тобой он разговаривал? — Я никак не могу успокоиться.

— Ага. Спросил, какие предметы мне больше нравятся и почему. Мам, да ничего особенного! Они все время спрашивают одно и то же! — слушаю возмущения своей звездочки.

Это совсем не одно и то же. Далеко не совсем. Но говорить ей об этом я не хочу. Высказываю все накипевшее в моей душе Сереже.

— Полина, как бы тебе это не нравилось, но Лебедев прав — тебе нужно рассказать правду дочери.

— Правду? Какую, Сереж, правду? Что он хотел убить ее, потому что боялся, что она родится уродиной?!

Я сорвалась. Все, что я пережила одиннадцать лет назад и, казалось бы, ушло, вернулось с новой силой.

— Полина, — муж мягко гладит меня по волосам, но я все равно не могу успокоиться. — Перестань. Ты же большая и сильная девочка.

— Сережа, я не хочу, чтобы он видел Дарину.

Сейчас я меньше всего похожа на большую и сильную, а скорее на капризного ребенка, который требует получить свое, и никак не может понять, что в данный момент это невозможно.

— Я тебя понимаю, родная, но Дарина должна знать, что Филипп ее брат. Тут твой бывший муж абсолютно прав, и не дай бог, у них возникнет между собой симпатия.

— Сережа, они же еще дети! — Я поднимаю на него свое заплаканное лицо. Муж мягко стирает соленые дорожки, и я льну к его руке, как брошенный котенок, которому так хочется, чтобы его приласкали.

— Которые, к сожалению, очень быстро растут, моя дорогая. Вспомни, давно ли Даринка пешком под стол ходила? А сейчас уже почти невеста. Еще годик и будет с тебя ростом!

— Сереж, какая невеста?! Она же еще маленькая!

— Для тебя она и в двадцать лет будет маленькая, — мягко усмехается муж, — а они уже в этом возрасте на мальчиков заглядываются. Я вообще влюбился в первом классе, и все десять лет ходил за ней как хвостик, и ведь уверен был, что это любовь на всю жизнь! Родители даже шутили всегда по этому поводу.

Напоминание о школьной влюбленности моего мужа вызывает улыбку. Это сейчас он рассказывает об этом смеясь, а тогда его маме было совсем не до смеха. Кладу голову на его грудь и пытаюсь принять действительность такой, какая она есть. Сережа обнимает за плечи, давая защиту, как давал ее все эти годы, и мне кажется, что я никогда не смогу за это его отблагодарить. Наверное, Сережа прав: не стоит откладывать разговор, чтобы не сделать еще хуже.

За время работы в школе было много разных ситуаций. Это только на первый взгляд кажется, что учитель работает только с детьми. Если бы это так и было, то мне и моим коллегам жилось намного легче. На самом деле очень много приходится работать с родителями, и далеко не всегда получается найти нужный подход, чтобы объяснить что лучше сделать, чтобы их сын или дочь чувствовали себе комфортно, приходя в школу. Но я никогда не думала, что у меня самой может возникнуть ситуация, когда я не буду знать, как поступить.

— Сереж, я не знаю, как ей сказать, — признаюсь в своей беспомощности.

В этом вопросе я абсолютна некомпетентна. Я не могу предугадать, какая реакция будет у Дарины, и ужасно боюсь, что это может навредить моей девочке.

— Хочешь, я сам поговорю с ней? — спрашивает Сергея.

Я отрываю голову от мужской груди, где мне так хорошо и спокойно, и смотрю в лицо мужа.

— И как ты это ей скажешь?

Сережа пожимает плечами в своей излюбленной манере, как супергерой, совершивший доблестный поступок, который, не дожидаясь благодарности, с улыбкой идет дальше.

— Скажу, как есть: я очень люблю ее и всегда буду любить, но она должна знать, что родилась от другого человека, и Филипп ее брат.

Я размышляю над только что произнесенной фразой. Она не вызывает во мне негатива или отторжения. Наоборот. В ней все гармонично. Но особенно мне нравится, что Сергей назвал Лебедева ни «отцом», ни «настоящим папой», а «другим человеком», и в этом я с ним совершенно согласна. Наверное, в этом и была моя проблема: я не могла назвать Костю отцом своей дочери.

— А если Дарина… — начинаю говорить, но Сережа кладет палец на мои губы.

— Давай, мы не будет гадать «что если». Хорошо? Так ты только еще больше себя накрутишь.

Я тяжело вздыхаю и кладу голову на плечо мужа. Как бы Сережа не успокаивал, я все равно буду переживать. Мне кажется, что спокойствие и благополучие нашей семьи находится на краю катастрофы, что остались считанный дни, а потом этот мир исчезнет.

— Сереж, может, мы уедем куда-нибудь? — предлагаю совершенно абсурдный вариант.

Почему-то вспоминается, что во всех фильмах-катастрофах герои куда-то едут, а потом у них все становится хорошо. Жаль, что в жизни так не бывает.

— Ты все-таки решила отдохнуть?

Я по голосу слышу, что муж шутит, и не могу сдержать улыбку.

— Нет, Сереж. Совсем уехать. Из города.

— Полина, давай предположим, что мы решили так сделать. Куда мы поедем?

— Не знаю. Куда-нибудь подальше отсюда.

— Нет, Полина, это не выход.

— Почему?

Мой вопрос звучит по-детски наивно, но мне так сильно хочется сбежать от всех проблем, что я готова зацепиться за любую соломинку. Только вряд ли соломинка сможет помочь. Я не жду, что Сережа мне ответит, но к моему удивлению он и сейчас воспринимает мой молчаливый крик о помощи совершенно серьезно.

— Ну, допустим, мы продадим квартиру, и у нас получится купить новое жилье. А работа? Ты готова оставить свою должность и остаться простым учителем? Но ведь вакансий может и не