пяти минут бабушка. Но выбросить не получилось. Дома я постирала зайца и пришила ему новые пуговки вместо глаз. Одного глаза у него до этого не хватало. Пришлось сшить ушастому бедолаге жилетку и надеть самодельный галстук-бабочку (почему-то мне казалось, что это мальчик), и заяц стал любимой игрушкой Дары.

И вот он снова у нее в руках.

— Ты как? — спрашиваю ее и сажусь рядом. — Все в порядке?

Дарина пожимает плечами.

— Да, — отвечает дочь, вздыхая.

— Дара, все будет хорошо, не переживай, — пытаюсь успокоить ее (и себя, наверное, тоже), поправляю одеяло и беру ее за руку. Рука кажется мне горячей. Трогаю лоб — вроде все нормально. — Ты хорошо себя чувствуешь? — обеспокоенно вглядываюсь в черты лица.

— Жарко немного, — Дарина облизывает губы. — И пить хочется.

— Принести?

— Ага.

Встаю и открываю окно на проветривание. Не скажу, что в комнате жарко, но воздух сухой, надо будет купить в эту комнату увлажнитель. Приношу дочке стакан воды. Дарина отпивает совсем немного и возвращает его мне.

— Я поставлю на стол, — решила оставить стакан в комнате. — Вдруг ночью захочешь пить.

— Спасибо, мам.

Наклоняюсь поцеловать дочь перед сном, как в комнату заходит Сергей.

— Секретничаете? — улыбается он.

— Нет, — отвечаю.

— Полина, ее не продует? — Сережа замечает приоткрытое окно.

— В комнате душно. Сейчас проветрится и прикрою.

— Не надо, мам. Пусть останется так. Мне жарко.

Дарина сползает с подушки, на которую опиралась спиной и укладывается спать.

— Спокойной ночи, детка.

— Спокойной ночи, мам, пап. — Дарина пытается улыбнуться, но улыбка выходит слабой.

— Сереж, мне не нравится ее состояние, — говорю мужу, заходя в спальню.

— Полина, она справится. Вот увидишь. Представь, какой это шок сейчас для нее.

— Представляю. Вдруг узнать, что у тебя не только есть брат, но еще и то, что он учится с тобой в одном классе, даже для взрослого не так просто.

— Она привыкнет. Им нужно поговорить с Филиппом. Пусть они сами решат, как будут общаться и вести себя. Они еще дети, им проще это принять.

Но проще не получилось. Утром, зайдя в комнату к дочери, чтобы разбудить в школу, услышала слабый стон. Дарина беспокойно металась по кровати, мотая головой, словно ей снился страшный сон, Степка вместе с одеялом валялись на полу. Я коснулась лба дочери — она просто горела! Высокая температура, поднявшаяся за ночь, сильно напугала. Еще один недостаток моей работы: я не всегда могу взять больничный по уходу. Пришлось звонить маме, чтобы она приехала, и вызывать скорую — температура не сбивалась.

Врачи скорой помощи не нашли никаких признаков воспаления. Горло было чистым, дыхание ровным, и, поставив укол, они уехали.

До этого я не знала, что из-за сильного эмоционально стресса организм может так отреагировать. И получалось, что не так уж легко приняла моя дочь правду о своем рождении. И приняла ли?

* * *

Почему-то когда хочешь освободиться пораньше, получается наоборот. И сегодня, как специально, появлялось то одно, то другое. Утешало одно: мама сказала, что температура у Дарины спала и больше не повышалась, но я все равно очень переживала за дочь. Да и как не переживать, если на единственного ребенка никогда не хватает времени.

Стук в дверь учительской вырвал из груди вздох. Вот что еще могло случиться?

— Войдите! — говорю громко.

Собрав классные журналы седьмых классов, развернулась, собираясь сказать, что журналов на этом уроке в классах не будет, потому что в учительскую стучат обычно только за этим. Каково же было мое удивление, когда в совершенно свободный кабинет вошел Лебедев, заняв своей внушительной фигурой достаточно много места, отчего наша светлая и просторная учительская стала казаться меньше.

— Что случилось? — Почему-то в присутствии бывшего мужа я совершенно забываю не только о педагогическом такте, но и об элементарной вежливости.

— Здравствуй, Полина. — У Лебедева в отличие от меня с вежливостью все в порядке.

— Добрый день, — отвечаю, проигнорировав фамильярность бывшего. — Что случилось? — повторяю вопрос.

— Полина, а Дарина уже дома?

— Дарина? — Я немного сбита с толку. — Она сегодня не ходила в школу.

— Почему?

— Ты пришел спросить меня про Дарину? — бросаю коротко. — Если это все, то мне нужно идти.

— Нет. Филипп не пришел домой.

— Этого только не хватало! — вырывается против воли. — Уроки у них закончились час назад… — вслух вспоминаю расписание 5-А. — Ты сообщил классному руководителю?

— Нет. Пришел сам. Дома его нет, на звонок не отвечает, — говорит Костя.

— Гудок идет?

— Да.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Уже лучше. Возможно, Филипп просто не слышит звонок, или звук на телефоне убавлен. Они сейчас всегда ставят на беззвучный режим, чтобы не палиться на уроках. Он всегда сразу приходил домой?

— Да. У него в пять тренировка. Нужно поесть и переодеться.

— Подойди к классному руководителю, пусть она позвонит кому-нибудь из ребят. Может, кто-то из одноклассников знает, куда он мог пойти, — предлагаю я.

— Мне бы не хотелось ставить ее известность. Вчера у нас с ним был разговор… — начинает говорить Костя, и я понимаю, что ребенок тоже получил потрясение. Только в отличие от моей дочери мальчик ушел в неизвестном направлении.

— Хорошо. Я сама возьму номера одноклассников и обзвоню их. Как только что-нибудь узнаю, сообщу.

— Спасибо, Полина.

— Пока не за что.

Я смогла дозвониться лишь до тех, чьи телефонные номера были указаны в личных делах, чтобы не привлекать внимания Ольги Васильевны. Но никто из ребят не знал, куда мог пойти Филипп. Хотя все утверждали, что он был такой же как и всегда. Никаких сильных изменений в его поведении они не заметили. Я уже собиралась идти по адресам, как мне позвонил сам Костя. Его контакт я сверила по данным в журнале: номер был прежний. Усмехнулась про себя — я ведь тоже не меняла номер телефона, но это сейчас абсолютно не важно.

— Слушаю.

— Полина, это Костя.

— Я поняла. Есть новости о Филиппе?

— Да. Ты оказалась права: он забыл включить звук на телефоне.

— Он вернулся домой? — Ловлю себя на том, что злюсь, потому что информация идет в обратном порядке. Мне нужно знать сначала факт, а уже потом причину!

— Еще нет. Только позвонил и сказал, что решил навестить одноклассника, который заболел.

— А тренировка? — спрашиваю, ругая саму себя. Вот какое мне дело до тренировок Лебедева Филиппа?!

— Попросил разрешения пропустить, — отвечает Костя. — У него не так много друзей в школе. Хочет пообщаться.

Это верно: Дарина тоже об этом говорила.

— Хорошо. Спасибо, что сообщил, — благодарю и отключаю вызов. Даже дышать становится легче, что с мальчиком все в порядке.

Дома меня встречает мама, хотя Дарина всегда выходила