– Не надо об этом… Книги стареют так же, как и всё вокруг, – ответила Обгоревшая-Страница-из-Прекрасной-Книги на никому не известном языке, но все поняли, что она сказала.

И тогда кавалеры засмущались: им нечего было возразить дамам. Кавалеры подняли взоры кверху…

– Смотрите, – воскликнул Рукав-от-Пиджака. – Вот кто будет у нас Королевой! – Он показал на сияющую над городской свалкой Большую Светлую Звезду.

Начать переговоры с Большой Светлой Звездой поручили самому почётному гостю – Облысевшему Плюшевому Коврику, старому как мир.

– Высокородная Госпожа, – старомодно начал Облысевший Плюшевый Коврик. – Не соблаговолите ли Вы стать у нас Королевой Бала? Всё наше общество – как его прекрасная, так и ужасная половина – пришло к единодушному мнению, что, кроме Вас, некого просить об этом.

Большая Светлая Звезда вздрогнула и с испугом посмотрела вниз: внизу была свалка. «Я?! Королевой на вашем балу?» – хотела возмутиться она, но почему-то произнесла:

– Благодарю за честь. Мне в высшей степени лестно принять ваше предложение. – И начала падать.

– Куда ты! – в панике закричали ей вслед Огромные, Большие, Средние, Малые и Совсем Крохотные Звёзды. – Остановись, не приближайся к этим отбросам, ты погаснешь!

«Куда я… – думала Большая Светлая Звезда, – что я делаю?! Я ведь рождена жить на небесах…»

Но, не понимая себя, она спускалась всё ниже и ниже, неизвестно зачем блистая всё ярче и ярче на пути к этим несчастным, устроившим, может быть, последний в их жизни бал.

«Глупо… глупо!» – мелькнуло в золотом её сознании.

Однако, падая уже безвозвратно, почти у самой земли вспыхнула она так ярко, как никогда, – и в чудесном этом свете обитатели городской свалки на миг показались друг другу невозможно прекрасными в маленьком прощальном танце пред светлыми очами Её Величества Королевы Бала.

Я и сам удивляюсь, как мне такое могло прийти в голову – Жираф, у которого был миллион. Но вот поди ж ты… пришло! И я тогда сразу подумал: откуда бы это у Жирафа взяться миллиону, но ничего положительного на сей счет не придумал и решил больше не гадать, а оставить всё как есть. В конце концов, существуют же какие-нибудь – неизвестные мне! – способы обзавестись миллионом, даже и среди жирафов…

Итак, у Жирафа был миллион. И, стало быть, Жираф мог позволить себе любую прихоть. Он так и говорил: «Я могу позволить себе любую прихоть!» – но не позволял. Во-первых, потому что миллион, если уж он у тебя есть, надо беречь, а во-вторых, потому что прихотей никаких у Жирафа не было. И даже изобрести какую-нибудь прихоть никак не получалось… – это, кстати, совсем не так просто, когда у тебя есть миллион! Когда миллиона нет – прихотей хоть отбавляй, но стоит только появиться миллиону, как прихоти исчезают одна за другой. Попробуйте как-нибудь обзавестись миллионом – сами убедитесь!

Сначала Жирафа не очень беспокоило, что прихоти как не было, так и нет, но через некоторое время почему-то вдруг начало беспокоить. Беспокойство проявлялось в нём следующим образом: он слонялся по всей округе, точно был не жираф, а слон. И всё бормотал себе под нос:

– Что же это у меня никакой прихоти-то нет, а? Куда ж оно годится – без прихоти-то? Как же я дальше жить-то буду?

И в конце концов все принялись жалеть Жирафа и думать вместе с ним, какую бы такую прихоть изобрести…

– Есть, например, такая очень хорошая прихоть – самолёт, – робко сказали ему из одних кустов.

– Самолёт? – фыркнул Жираф. – Я и без того – как на самолёте. Меня от этой высоты даже подташнивает иногда.

– Тогда путешествия! Тоже хорошая прихоть, – сказали из других кустов.

– Вы, чем глупые советы давать, – устало ответил Жираф, – забрались бы вот лучше ко мне наверх да посмотрели бы отсюда вокруг. Зачем мне путешествия, когда я, не сходя с места, весь мир вижу?

– Извините, пожалуйста, – сказали из вторых кустов и замолчали.

Потом в стороне послышалось шевеление – и из третьих кустов выползла Улитка.

Жираф склонил шею, чтобы получше её рассмотреть, и вдруг оживился:

– А что это у Вас там, на спине?

– Мой дом, – объяснила Улитка. – Я всегда ношу его на спине: так удобнее.

Жираф погрузился в размышления, забыв даже выпрямить шею.

– Неплохо Вы это придумали! – оценил он наконец. – Пожалуй, я куплю у Вас этот дом и тоже буду носить на спине: так оно и правда удобнее.

– Но мой дом не продаётся, – пролепетала Улитка. – Он не только не продаётся – он даже и… и не отделяется от меня.

– За миллион всё продаётся и всё отделяется от всего! – убеждённо произнёс Жираф и скомандовал: – Освободите-ка помещение, гражданка!

Улитка часто-часто заморгала и на всякий случай спросила:

– Может быть, Вы с ума сейчас сошли?

– Едва ли, – после непродолжительных раздумий отозвался Жираф с высоты. – Просто у меня появилась прихоть. И я её себе позволяю – понятно?

– Не очень, – озадачилась Улитка. – Начнём с того, что позволения в данном случае надо спрашивать не у Вас, а у меня. То есть это не Вы должны позволить себе занять мой дом – это я должна позволить Вам занять его.

– Как же! – ухмыльнулся Жираф. – Я даю Вам миллион – и я же ещё должен испрашивать у Вас позволения?

– Но я не беру Вашего миллиона! – возмутилась Улитка. – И потом… как Вы собираетесь жить в моём доме – такой большой? Вы же явно не поместитесь в нём весь!

– А вот это Вас уже не касается! – совсем рассвирепел Жираф. – Прихоти не обсуждаются – на то они и прихоти.

Улитка помолчала сколько смогла, но долго не смогла – и потому почти сразу же взорвалась:

– Вы какой-то совершенно глупый Жираф! Мой дом – моя частная собственность!

– Как это – частная? – озаботился Жираф.

– Да так! Мой дом – это часть меня, надо же понимать такие вещи! Ну… допустим, я начала бы требовать у Вас Ваше копыто или Вашу шею…

– Если бы у Вас был миллион, Вы, разумеется, могли бы начать всё это требовать, – допустил Жираф. – Но, кажется, у Вас нет миллиона?

– Ах, дело не в миллионе! – отмахнулась Улитка и направила на Жирафа рожки. – Вот я сейчас забодаю Вас насмерть, чтобы прекратить этот дурацкий разговор!