– Со мной тоже так было, – поделилась опытом Сороконожка. – Страшное дело!

– В каком смысле – «страшное дело»? – собрался понять Бикфордов Шнур.

– Ты правда хочешь понять? – поинтересовалась Сороконожка. – Или просто из любопытства спрашиваешь? А то, признаюсь тебе, для меня это тяжёлые воспоминания…

– Правда хочу понять, – заверил её Бикфордов Шнур. – Расскажите!

– Чего ж тут рассказывать-то… – поёжилась Сороконожка. – Об этом уже все собаки брехали-брехали и брехать перестали! Ну, вышла я как-то на прогулку – и иду… прогуливаюсь. За собой, значит, как всегда, не слежу. Вдруг какой-то идиот навстречу: можно, дескать, у Вас, глубокоуважаемая Сороконожка, интервью взять? Да ради Бога, говорю, берите, если нужно. Ну, и стою даю ему интервью… А он мне: вот я вижу у Вас сорок ног… Вам-то что за дело? – интересуюсь. Тут он со своим проклятым вопросом и влез: как же Вы, глубокоуважаемая Сороконожка, с ними справляетесь? То есть какую сначала, какую потом используете? Я, дура, и задумалась…

– И – что? – наконец поняв, зачем Сороконожка всё это рассказывает, спросил Бикфордов Шнур.

– Что-что… нетерпеливый ты какой! Задумалась, значит, и ни с места – ни вперёд, ни назад. Прямо вот вроде тебя сейчас.

– Мне назад дороги нет – только вперёд… – обособился Бикфордов Шнур. – Причём вперёд очень быстро. И я, видите ли, о другом задумался: а что там, собственно, впереди?

– Нууу… – разочаровалась Сороконожка, – кто ж о таком-то задумывается!

– Я задумываюсь, – уточнил Бикфордов Шнур, удивившись, что Сороконожке это до сих пор непонятно.

– Вот и дурак, значит! – вдруг обнаглела Сороконожка и извиняющимся тоном добавила: – О том, что впереди, тебе никто не скажет. Самому же об этом думать – только время терять!

– Да у меня и жизнь совсем короткая… – печально признался Бикфордов Шнур. – Подожгли – побежал – взорвался – спасибо за службу!

– Так проживи свою жизнь ярко: баба-а-ах! – от всей души посоветовала ему Сороконожка.

Бикфордов Шнур поёрзал и спросил:

– Зачем?

– А чтобы! – бодро выкрикнула Сороконожка. И с внезапной тоской добавила: – Я… пойду? Ты потому что нудный какой-то… тоскливо с тобой. Вон с Пауком поговори: у него глаза на затылке!

– Ну и что с того, что на затылке? – осведомился Бикфордов Шнур, которого вообще-то интересовало, как там впереди… Но Сороконожки рядом уже и в помине не было: она стремительно бросилась прочь, используя сразу все свои ноги – причём используя их беспорядочно.

– У тебя какой вопрос? – поинтересовался Паук.

– К Вам – никакого, – честно ответил Бикфордов Шнур. – Потому что у Вас глаза на затылке.

– А если бы на лбу были – тогда какой вопрос? – опять поинтересовался Паук, перекатывая глаза на лоб.

Радостно проследив за обнадёживающим перемещением глаз, Бикфордов Шнур с нетерпением спросил:

– Что там, впереди, дорогой Паук?

– У тебя впереди – или вообще, у всех?

– Вообще у всех, – ответил Бикфордов Шнур, быстро и правильно решив, что сам он – часть «всех».

Паук вгляделся в будущее и сказал:

– М-м-м…

– «М-м-м» – это как? – не понял Бикфордов Шнур.

– Так как-то… тускло всё, – Паук снова покатал глаза по голове. – Практически так же, как и в прошлом.

– В прошлом не тускло! – возразил Бикфордов Шнур. – Во всяком случае, в моём прошлом… там, наоборот, ярко: меня там подожгли.

– А подожгли, так и горел бы дальше… – проворчал Паук.

– Для чего? – Бикфордов Шнур с тоской посмотрел на небо.

– Ни для чего! По инерции бы горел! – вскричал Паук и опять покатил куда-то беспокойные свои глаза.

– Яне могу по инерции! – поспешил вслед за глазами Бикфордов Шнур, но догнать паучьи глаза не удалось. Они бесстрашно укатились в тусклое будущее и там пропали из виду.

Бикфордов Шнур остался один.

«Зачем я только задумался?» – спросил он себя, но ничего себе не ответил.

Между тем лес погружался в ночь.

Размышлять в темноте Бикфордов Шнур, как выяснилось, не умел. Сказав вслух: «Утро вечера мудренее!» – он свернулся на ближайшем пеньке и заснул без сновидений…

Утро же оказалось действительно мудренее – и не только мудренее вечера, но и мудренее вообще всего минувшего дня. Потому как утром вдруг стало понятно, что не надо торопить время. Что не надо нестись в будущее сломя голову – особенно если у тебя такая короткая жизнь: подожгли – побежал – взорвался – спасибо за службу!

И Бикфордов Шнур посмотрел вперёд: туда, где было будущее.

В будущем кончался лес.

В будущем сияло солнце.

И из этого солнечного будущего прилетела к нему Золотая Бабочка с тремя золотыми бабочатами. Они опустились на землю рядом с Бикфордовым Шнуром, и Золотая Бабочка сказала:

– Спасибо Вам, что Вы задумались. Если бы каждый бикфордов шнур был таким!..

Розовую Свинку-из-Марципана с красным бантом вокруг туловища прислали в посылке на Рождество. Посылка была проштампована столькими штемпелями, что просто дух захватывало. В наших краях ни таких штемпелей, ни таких хрюшек сроду не видывали – и даже не знали, куда эту хрюшку поместить и что с ней делать. В конце концов её водрузили на ёлку.

А Свинка-из-Марципана между тем была какая-то невесёлая. Её даже спросили:

– Вы себя хорошо чувствуете?

– Хорошо, хорошо! – поспешно ответила она. – Просто немножко устала с дороги, но это пройдёт.

И все стали ждать, когда это пройдёт, но Свинка-из-Марципана веселее не становилась.

– Интересно, у них там, в Марципане, все такие? – совсем тихо, чтобы Свинка-из-Марципана, не дай Бог, не услышала, спросила Нижняя Бумажная Хлопушка у Верхней.

– Не знаю, – так же тихо ответила Верхняя. – А где он вообще-то находится, этот Марципан?

Первая Бумажная Хлопушка пожала плечами:

– Надо при случае у Пса спросить: например, когда он опять придёт меня обнюхивать.

Эта Хлопушка висела на ёлке низко – почти возле самого пола – и потому Пёс, проходя мимо, действительно всякий раз её обнюхивал… словно Бумажная Хлопушка вот-вот должна была испортиться! Она вообще-то Пса терпеть не могла, но, чтобы удовлетворить любопытство высокопоставленной подруги, готова была один раз – в виде исключения – поговорить с ним.