…7 сентября 1978 года Марков, направляясь на работу, запарковал машину, согласно давно заведенному порядку, на дневной стоянке у Национального театра и пошел от паркинга к автобусной остановке у моста Ватерлоо. Он собирался переехать на другой берег Темзы, чтобы добраться до Буш-хаус, знаменитого исторического здания Би-би-си. И вдруг почувствовал, стоя на остановке, острую боль в правой ноге. Обернулся – и увидил джентльмена в котелке, он наклонился, подбирая с тротуара упавший у него зонтик. Темный костюм в полоску, скромный галстук, светлая рубашка… Типичный лондонский клерк с неизменным зонтом-тростью. Человек, наклонивший голову, чтобы скрыть за полами шляпы свое лицо, пробормотал извинения и бросился на другую сторону улицы ловить такси.

Марков только запомнил, что человек был не по-английски смугл. Да и говорил он с водителем остановленного им кэба с каким-то странным акцентом. Не болгарским и не русским, но – тем не менее – странным. Георгий потер больное место на ноге и заметил пятнышко крови на джинсах. Что за чертовщина!

Пришел в редакцию и рассказал о произошедшем с ним у моста Ватерлоо Тео Ликроффу, коллеге по Би-би-си.

– Покажись врачу, – посоветовал Тео. – Все может быть…

Марков не послушал, он верил в свою счастливую звезду. В детстве тяжело болел туберкулезом, но тогда переборол заразу, воспрял, окреп. И сейчас пронесет!

Но мысли его мучили самые препротивные. Предчувствие, что ли… К несчастью, он не знал о недавней истории, приключившейся 27 августа 1978 года с Владимиром Костовым, соотечественником и товарищем – по ремеслу и по чужбине, а то бы сразу пошел к врачам. Энергичный репортер, Костов возглавлял до 1976 года парижское бюро Болгарского государственного радио и телевидения, пока не попросил во Франции политического убежища, которое быстро получил. Костов ехал на эскалаторе парижского метро, когда почувствовал боль в бедре. Вот что он об этом рассказывал радиостанции «Свобода»:

– Я почувствовал какой-то укол, какой-то странный зуд, но не очень явный – как большая оса укусила. Единственное, что я знаю точно: часа через два-три мне стало очень плохо. Меня стало знобить, поднялась температура, и я решил пойти к врачу. К сожалению, был август – время отпусков. Не зная того, я попал не к врачу, а к студенту, который дежурил в клинике в пригороде Парижа, где я тогда жил – в Нантере. Он сказал мне, что, по его мнению, я что-то «подцепил». То ли чем-то отравился, то ли у меня аллергия. Он даже пошутил, что, если бы это было что-то смертельно опасное, я бы уже умер. Я ответил: что ж, хорошо, если я все еще жив, значит, буду жить и дальше. Так прошли двое суток, а потом жар начал спадать. И я подумал, очень хорошо. В тот момент у меня было ощущение, что за мной следят – спецслужбы либо Болгарии, либо Советского Союза. Поэтому мне не хотелось вступать ни с кем в контакт – даже с врачами. Я был очень доволен, что температура начала спадать естественным образом.

Болгарский журналист, разгуливавший по Парижу со смертельной дозой рицина в своем теле, так бы и пребывал в опасном неведении, если бы не сообщение из Лондона о чрезвычайном происшествии с Марковым. Костов сразу заподозрил неладное и, потеряв надежду на помощь во Франции, обратился к британцам, в лондонский журнал «Обсервер». Его корреспондент написал статью о том, что в Париже есть еще один политический беженец из Болгарии. И вот что парадоксально: этот диссидент переживает в последние дни такой же кризис со здоровьем, что и Марков.

– Эта статья и дала наводку британским спецслужбам для их приезда в Париж, – вспоминает о той поре Владимир Костов. – Мы долго беседовали, и они пришли к выводу, что мне надо пройти обследование – причем в присутствии британского специалиста, который занимался делом Маркова в Лондоне. Врач, который проводил обследование, увидел на рентгеновском снимке, что в том месте, где я почувствовал укол, в мышцах, в спине есть небольшой металлический объект. Он сделал операцию и извлек капсулу, в которой английские специалисты обнаружили следы рицина. Вот тогда-то они и провели повторное обследование тела Маркова и обнаружили у него такую же капсулу.

Скорее всего, главным исполнителем в обоих покушениях был один и тот же человек. Ибо почерк преступника мало менялся за время его переезда из Парижа в Лондон.

Киллер напал на Владимира Костова, когда тот поднимался вместе с женой по эскалатору на станции метро «Триумфальная арка». Более идеального места для такого дискретного преступления, как отравление путем введения яда под кожу, не найти. Елисейские Поля – мекка туристов и рай воров-карманников, вереницы зевак и бездельников всех мастей, плотные толпы людей всех национальностей и рас… Еще в вагоне метро Костов заприметил следившего за ним и старавшегося оставаться в тени мужчину. Тот тоже вышел у Триумфальной арки и, чтобы не затеряться, стремился держаться от четы Костовых как можно ближе – народу-то уйма…

Перед спуском с эскалатора, прямо у людного входа в кинотеатр журналист ощутил укол в спину, чуть выше пояса брюк. И услышал глухой хлопок: «Пау!..» Как будто кто-то выстрелил из духового ружья. Владимир Костов обернулся: за его спиной стоял тот самый любопытный незнакомец, которого он заприметил еще в метро. В руках его был небольшой портфель. Мужчина, не встречаясь с болгарином взглядом, каким-то одним вертящимся движением оттерся в сторону и мгновенно исчез в густой толпе зевак и туристов, неотделимой от Елисейских Полей.

После покушения у моста Ватерлоо сомнений у следователей не оставалось: во «французском портфеле» скрывалось духовое и поэтому почти бесшумное мини-ружье. Видимо, оно действовало недостаточно мощно даже на близком расстоянии – ведь Костов остался жив, – поэтому преступники и заменили его в Лондоне на стреляющий «болгарский зонтик». В известной комедии Жерара Ури «Укол зонтиком» с Пьером Ришаром в главной роли, снятой после убийства Маркова, инструментом убийства киллера по кличке Московит (по-французски: Москвич) выступает зонт с выдвигающейся иглой, напичканной ядом кураре. В жизни же все оказалось гораздо сложнее. На Маркова напали у моста Ватерлоо с зонтом-ружьем, к тому же – рициновым.

В день покушения Георгий Марков вернулся к себе домой на Линетт-авеню, к югу от парка Клапхэм Коммон, около половины одиннадцатого вечера. Лег спать в кабинете, чтобы не будить жену Аннабел: Георгию предстояло рано утром поспешить по делам. Однако ночью жена услышала, как Маркова тошнит, и обнаружила у него жар: сорок градусов! Аннабел позвонила своему – на Западе их называют «семейными» – врачу. Тот предположил, что у Георгия грипп и посоветовал принять жаропонижающее средство. Аннабел просидела всю ночь с мужем, который не мог заснуть и рассказал ей о странном дневном происшествии на автобусной остановке. Марков предположил, что казус с незнакомцем и зонтиком может иметь прямое отношение к его все время ухудшающемуся самочувствию.