— А что насчет таргетирования инфляции?

— Про таргетирование инфляции я слышу года с 1997-го. И вообще, ситуация, когда рост цен вызван не монетарными факторами, а произволом монополии, возможности Банка России по ограничению инфляции крайне ограничены. И здесь в основном должна быть работа Федеральной антимонопольной службы. Банк России, судя по всему, этого не знает, так что, почему бы не пообещать очередной пряник. Я могу сказать, что в начале 2000-х нам уже обещали инфляцию в 3 %, сейчас обещают в 4–5 %. Некоторое движение к разуму все-таки наблюдается. По структурным соображениям инфляция в сегодняшней структуре российской экономики ниже 6 % не может быть даже теоретически. То есть ее можно сделать ниже, но ценой развязывания жесточайшего кризиса неплатежей. И обратите внимание, что по состоянию на середину сентября инфляция в этом году уже выше, чем она была год назад.

Рассуждения о модернизации все ближе к перестроечным разглагольствованиям о «новом мышлении» — а ведь из-за либеральных реформ фраза «модернизация или смерть» перестала быть преувеличением.

Прежде всего нужна модернизация нефтедобычи. Россия стоит на нефти: угроза спада ее добычи — угроза существованию страны.

По официальному прогнозу, в 2011 году будет добыто 509,1 млн. тонн — почти на 4 % больше докризисного. Но даже слабый рост требует неимоверных усилий: в 2010 году рост добычи на 2,1 % потребовал увеличения эксплуатационного бурения на 17,3 %; в 2011-м соотношение составило 0,8 % и 10,7 %.

При инерционном развитии добыча начнет снижаться уже в 2012 году, а к 2014-му сократится на 2 % — до 495 млн. тонн.

Хотя бы удержать ее можно лишь интенсивным применением новых технологий. Так, «Роснефть» намерена повысить долю добычи с применением инновационных технологий с 15,3 % в 2010-м до 22,1 % в 2014 году, подняв коэффициент извлечения нефти с 38,4 до 40 %.

Добыча определяется состоянием бурового дела: это нерв страны, который определяет ее будущее вне зависимости от политического и рекламного шума.

Государство понимает это: бюджет увеличивает расходы на воспроизводство минерально-сырьевой базы в 2014 году почти вдвое по сравнению с 2011-м — с 22,3 до 43,5 млрд. руб. Это пятая по темпам увеличения расходов из 95 расходных статей.

Но, хотя мало какую проблему нельзя решить без денег, — еще меньше проблем, которые можно решить только деньгами. И требуемое повышение качества бурового оборудования — не исключение.

Как и везде, в этой сфере в 2000-е шло вытеснение российских производителей импортом. Рынок относительно простого оборудования неумолимо «зачищается» Китаем, еще в 2008 году завоевавшим более половины российского рынка бурового оборудования (за тот год его объем вырос в 3,5 раза — до 1 млрд. долл.; в 2009 году из-за кризиса он сократился вдвое, в 2010 году емкость рынка вернулась на уровень 2007 года, но сейчас она восстанавливается).

Помимо дешевой продукции Китая Россию покоряет оборудование из развитых стран для работы в сложных условиях: за счет надежности и хорошего сервиса в расчете на свой жизненный цикл, несмотря на более высокую цену покупки, оно часто дешевле российского.

Устойчивая тенденция поставила под вопрос судьбу российских производителей бурового оборудования.

Выход, казалось бы, ясен, особенно в свете выдвинутой Путиным идеи реиндустриализации. С одной стороны, чтобы жить, России нужны рабочие места, с другой — доля импорта, без которого нельзя обойтись и который может стать поэтому инструментом внешнего давления, должна быть минимальной. Применительно к производству бурового оборудования это ставит задачу быстрой, глубокой и всеобъемлющей модернизации — вероятно, все еще слишком сложную для правительства, вырабатывающего политику в стиле 90-х: на основе выбора из пожеланий лоббистов.

Результат — введение с 1 января 10-процентной ввозной пошлины на буровые установки. Запугивание импортом китайского оборудования было лишь поводом: при разнице в цене в 33–40 % пошлина не повлияет ни на что.

Она важна для другого сегмента рынка — сложного оборудования для работы в трудных условиях, на котором российские производители противостоят развитым странам. Это лакомый кусочек: наша потребность в современных высокотехнологичных буровых установках уверенно растет на 5–10 % в год.

При этом российские производители этого сегмента часто выступают сборочными цехами: их продукция более чем на 50 % состоит из импортных комплектующих. Поэтому цена сравнима с импортными аналогами, хотя разница в качестве остается.

Но и здесь 10 % пошлины может быть достаточно лишь для временного выравнивания конкурентных позиций. Импортное оборудование остается более надежным, а российские производители не получат ресурсов, достаточных для выхода на новый уровень. Протекционистский барьер сам по себе, без возможностей глубокой модернизации, лишь замедлит процесс утраты рынка, как это было в автопроме.

Впрочем, требовать комплексного стратегического подхода от отраслевых лоббистов с их объективно обусловленным краткосрочным горизонтом планирования недобросовестно: это по силам лишь государству.

А консолидация отраслевых сил для продвижения интересов (причем не только через собственное правительство, но и через Комиссию всего Таможенного союза) уже является значительным достижением.

Основными лоббистами введения пошлин были, насколько можно судить, ООО «ВЗБТ» (Волгоградский завод буровой техники), «Уралмаш — буровое оборудование» (УрБО) и Уральский завод тяжелого машиностроения. Результата удалось добиться после разрешения конфликта между нефтесервисной компанией «Интегра», основным активом которой был производящий тяжелые буровые установки УрБО, и контролируемыми Газпромбанком «Объединенными машиностроительными заводами». Конфликт был разрешен прошлым летом продажей «Интегрой» УрБО группе United Capital Partners (UCP), подконтрольной экс-президенту Deutsche UFG Илье Щербовичу, за 40 млн. долл. и некие «корректирующие платежи» (купила «Интегра» актив в 2005 году за 28,7 млн. долл.). UCP довольно тесно сотрудничала с Газпромбанком, и, хотя никто прямо не связывает конфликт с продажей УрБО, рост лоббистской эффективности отрасли после нее очевиден.

Концентрация производства, приход новых инвесторов повышают лоббистский потенциал, но отраслевые решения недостаточны для решения стратегических проблем.

Повышение ввозных пошлин даст российским производителям короткую передышку, заведомо недостаточную для модернизации. А удорожание качественных буровых установок повысит издержки отрасли и окажет сдерживающее влияние на бурение и в целом меры поддержания уровней добычи. Недополученная из-за этого нефть за время амортизации буровых установок (7–10 лет) кратно превысит доходы бюджета от ввозных пошлин.

Правда, пошлина так долго не продержится: после присоединения к ВТО ее придется отменять. Ведь ВТО запрещает повышать общий уровень тарифной защиты экономики, а поддержка бедствующих отраслей, которых будет много, потребует отмены защиты благополучных сфер.