Вся деятельность мирового страшилища была направлена на пиар. Регулярные послания из небытия, которыми Усама напоминал о себе, полны мистицизма и мировых претензий. Сохраненные на жестких дисках его реальные мечты были куда скромней. Заполучить клок земли, над которым можно было бы водрузить флаг «своего государства» – в Азии, Африке, где угодно, вот чем он грезил. Далеко до мирового господства. Но и эта цель оказалась неисполнима. Ровно наоборот. Как дома Аль-Каида чувствовала себя лишь в трех местах – в глухих провинциях Афганистана, на территориях племен между Афганистаном и Пакистаном и в Сомали. Общее тут то, что эти три точки оказались черными дырами современной цивилизации. То есть не только не по силам было новому калифу создать собственное государство. Ровно наоборот, выживать его сторонники могли только там, где существующие государства провалились, где не оставалось никакой власти. И то до поры.

И отсюда другая цель, запечатленная на ди-ви-ди и си-ди, на которую были направлены все заботы и мысли Бен Ладена. Позарез нужна была новая оглушительная операция. Второе 9/11. До смерти хотелось приурочить это второе 9/11 к десятой годовщине первого. Ничего не получалось.

Из захваченных документов прояснился и метод. Аль-Каида сильно себя перехваливала. Реальной мировой сети у нее не было. Ставка делалась на «одиноких волков», которые нападают из темноты. При этом предельно эксплуатировались открытость мира, воздушная легкость международных коммуникаций – тот самый глобализм, который новый пророк Бен Ладен нещадно обличал. Мировая организация Аль-Каиды оказалась мифом. Локальные терроризмы – движения и группы в разных концах света, набивая себе цену, готовы были брать напрокат имя, ставшее брендом мирового страха. И Бен Ладен успешно торговал этим брендом. Загнанный в угол, он сдавал его в лизинг.

В действительности уже тогда, когда он решил укрыться в особняке за дувалом, он фактически признал свое поражение. Назначить себе камеру самого строгого режима можно только от отчаяния перед неотвратимостью смертного приговора. На время ему действительно удалось то, что не удалось Шакалу Карлосу – залечь на дно. Кончилось это все равно дном Аравийского моря.

Операция в пакистанском Абботабаде ценна своей уникальностью, но еще больше как раз тем, что она поставлена на высокотехнологичный конвейер. У Америки к терроризму персональный счет. На профессиональном языке ЦРУ это называется «High-Value Targets». Поражение «особо ценных мишеней» роботизировано.

В этом специальном смысле, пожалуй, действительно можно говорить о сшибке цивилизаций. И тут следует признать, что это очень неравная схватка.

Изоляция Бен Ладена была почти абсолютной. Из всех возможных средств связи ему оставалось лишь то, что надежно действовало еще во времена халифов – два гонца. Из техники он мог позволить себе лишь видеомагнитофон. Завернувшись в одеяло, он бесконечно смотрел на себя прошлого, прокручивая собственные страшилки – обращения к Америке и миру. Это доставляло удовольствие, но для оперативного управления не годилось. Мобильный телефон, электронная почта были для него табу. Как и для № 2 Аль-Каиды. Но дальше-то без них уже было не обойтись. В итоге по телефонным счетам пришлось заплатить жизнью трем подряд № 3 Хамзе Рабипу, Мустафе Абу аль-Язиде и Атийе абд аль-Рахману. В 2005 году американский дрон настиг первого, в 2010-м – второго, в августе 2011-го – третьего.

Для Аль-Каиды американские дроны – воистину небесная кара. Какой уж тут мой дом – моя крепость! На другом конце света в штате Вирджиния оператор нажимает на кнопку, а в провинции Вазиристан прямо у себя дома взлетает на воздух лидер пакистанского Талибана Байтулла Мехсуд. Или в пустыне Йемена – Анвар аль-Авлаки, самый известный пропагандист Аль-Каиды. В отличие от других «особо ценных мишеней» его смерть не назовешь бесшумной. Она сопровождалась громкой дискуссией в США: какое право имело ЦРУ действовать таким образом? Г-н Авлаки, конечно, террорист, но ведь он еще был и американским гражданином, а раз так, то находился под защитой американской Конституции! И юристам из администрации Обамы пришлось вырабатывать специальный меморандум, суть которого сводилась к тому, что в исключительных случаях, когда опасного заговорщика против безопасности США невозможно подвергнуть аресту, правомерно действовать и таким способом…

Дроны – сложная и дорогостоящая система. Каждый дрон обслуживают сто пятьдесят специалистов. В целом программа обходится в миллиарды долларов. Но ведь не в триллион, который бесследно исчез в топке двух войн – афганской и иракской, нерасчетливо развязанных администрацией Буша-младшего в праведном гневе после 9/11 в качестве (или вместо?) войны с терроризмом.

Обама взял курс на то, чтобы прекратить эти две войны. За что получил от своих оппонентов из республиканского стана обойму обвинений. Дескать, он «сдает позиции», и даже «умиротворяет террористов». Обама парировал эти выпады одной фразой: «Спросите Усаму бен Ладена и 22 из 30 командиров Аль-Каиды, которых мы убрали с поля боя, что это за умиротворение. Или кто там у них остался, спросите их об этом».

Диктатуры и терроризм – две чумы на мировой дом. Война против терроризма – оправданный и закономерный ответ. В этой войне разные средства могут быть хороши. Кроме одного: это не может быть война. Война – это не продолжение политики иными средствами. Это конец всякой политики. Как диктатура. Или терроризм.

Законы жанра требуют возвращения в точку невозврата.

9/11. Хронометраж.

Первый из угнанных «Боингов 767» врезался в северный фасад Северной башни нью-йоркского Всемирного Торгового Центра в 8 часов 46 минут 40 секунд. Смертельный удар пришелся между 93 и 99-м этажами. Семнадцатью минутами позже, в 9 часов 03 минуты 11 секунд, второй плененный пассажирский «Боинг 767» протаранил южный фасад Южной башни между 77 и 85-м этажами.

Южная Башня рассыпалась на куски первой. Она горела 56 минут. Северная башня продержалась 102 минуты.

Все, что было ниже и рядом, рухнуло под обломками Близнецов.

Девять месяцев подряд 24 часа в сутки шли работы по расчистке территории, прежде чем можно было приступить к реконструкции.

Эпицентр. 12 лет спустя.

Пять небоскребов поднимутся в небо с площадки Всемирного Торгового Центра. 52 этажа ВТЦ 7, 72 этажа ВТЦ 4, 80 этажей ВТЦ 3, 79 – ВТЦ 2, интригующие обещанными Норманном Фостером четырьмя бриллиантами крыши, склоненными в сторону Мемориального парка, и 104 этажа главного здания, которое первоначально называлось Башней Свободы, а сейчас просто ВТЦ 1. Плюс вокзал размером с Гранд Сентрал, куда сойдутся линии метро со всех концов Нью-Йорка и придут поезда из Нью-Джерси.

Скоро большую часть строительных ограждений снимут. А пока к собственно Эпицентру пробираешься как по лабиринту. В награду оказываешься в молодом зеленом парке. Глаз притягивает стеклянный куб дерзкой конструкции – Национальный Музей Памяти 11 сентября.

А теперь очи долу. Представьте себе распластанный черный квадрат. Истинный его масштаб понимаешь не сразу, между тем его площадь равна 4000 квадратных метров. И у него есть глубина – дно и бездонность. Этот эффект создает его симметричная в сильном уменьшении нижняя проекция – квадрат в квадрате, чье собственное дно скрыто от глаза.